Основы Науки думать. Книга 1. Рассуждения - стр. 14

Ход рассуждений не может быть логикой! Он лишь предмет для ее исследования.

Но даже если языковед имел в виду «правильность» мышления, когда говорил о «логичности суждений», вопросы остаются. Во-первых, стоило бы определить, что считать «правильным» рассуждением. Можно ли их приравнять к разумности, как это и сделал Словарь, поставив через запятую. А если можно, что это означает: что словом «логично» просто подменили русское слово разумно?

Во-вторых, хотелось бы понять, что такое «внутренняя закономерность»? У меня есть подозрение, что со времен софистики это всего лишь убедительность. Словарь приводит к определению логики как хода рассуждений и умозаключений такие примеры: «Это был человек безукоризненной логики, всегда лучше других умевший обосновать то, в чем он был убежден. Сергеев-Ценский. После долгих споров, после обидных и резких разговоров Коля сдался: железная логика и опыт прожитых лет победили».

Убедительность или искусство побеждать в споре, вот что понимается под логичностью. И это не правильное мышление, это – ораторское искусство!

Для того чтобы строить разумные умозаключения и видеть присутствующую в них «внутреннюю закономерность», логикой владеть не надо. Надо видеть эту закономерность и хорошо знать, что хочешь. От людей. И для себя.

Закономерность, скрывающаяся внутри умозаключений, которые ты высказываешь в рассуждении, очевидно, дает им силу, которой нельзя противостоять, как богам или природе. Просто потому, что она и есть выявление законов природы или богов. Рассуждение переведенное в искусство спора превращается в искусство сталкивать своего человеческого противника с силами, которые ему не по зубам. И так принуждать его подчиниться и стать управляемым. Это с психологической точки зрения.

И это относится к той способности рассуждать, которую в быту стали именовать логикой. Но относится ли это к рассудку?!

Рассудок, безусловно, может делать и это. Но он может и в научную логику играть. Рассудок – это машина рассуждений, условно говоря, ему все равно, что делать, если это нужно хозяину и соответствует его природе. А какова природа рассудка?

Эти две способности разума я намерен вынести в отдельную книгу. Поэтому пока лишь кратко обозначаю их как темы.

Могу сказать определенно, что в отношении представления наука поймала саму себя в ловушку, которую подстроил ей еще Кант. Во-первых, он сумел сделать логику частью теории познания, и это привело научное сообщество к обеднению предмета психологии, поскольку психологи вслед за философами стали считать, что основное содержание сознания – это стремление к познанию. Задача выживания и прочие жизненные задачи были утеряны.

Во-вторых, чтобы обосновать движение от бытового использования разума к некоему «чистому», «трансцендентному» разуму, то есть, в сущности, к божественному Логосу, Кант построил своеобразную лестницу качественных состояний сознания во время познания. Ей соответствовали и орудия познания – различные виды образов, в которых это познание закреплялось. Естественно, лестница должна начинаться с низшей ступени, и ею оказалось представление…

В действительности, представление – это как театральный спектакль – большое зрелище, во время которого нечто пред чем-то ставят для обозрения. А именно какие-то образы, чаще чрезвычайно сложные, пред внутренним оком или глазом души. Эти образы представлений могут включать в себя как простейшие образы, только что созданные из впечатлений органов восприятия, так и многоуровневые понятия. Но для того, чтобы лестница вела на Небеса, всем богатством содержания понятия «представление» пришлось пожертвовать и сделать из него простейший кирпичик психологии…