Основы этнополитики - стр. 69
Вообще, на сегодня в Европе зафиксировано уже множество древних метисов и обширные симбиотические (метисные) археологические культуры. Есть даже погребения целых деревень, в которых мужчины – европеоиды, женщины – неандерталки, а дети – метисы.
Гибридные формы затем продолжали повсеместно существовать и давать потомство, скрещиваясь все более с господствующим типом – в Европе таковым уже 30 тысяч лет назад стал кроманьонец. В результате, чем южнее и позднее жили неандертальцы, тем найденные останки демонстрируют более «грацильный» тип – менее грубый, чем неандерталец «классический». Надглазные дуги у них не такие толстые и не столь сильно выдаются, наличествует большая – по сравнению с другими черепами неандертальцев – черепная коробка и т. д.
Есть мнение, что метисы не выживали или не давали плодовитого потомства. Но факты проявленности неандертальской генетики в современном нам генофонде опровергают такой пессимизм. При этом, однако, согласно теории Дарвина, признаки смешанных форм как не предусмотренные естественным отбором (Природой) в каждом новом поколении все более вытеснялись доминантными признаками европеоида, воспринимаясь со временем как атавизм. В результате неандертальские черты у белых европеоидов хотя и встречаются даже до наших дней в самой Европе, но уже лишь изредка. Чем ближе к югу, тем они чаще, а в зоне Передней Азии и Средиземноморья либо становятся доминирующими, либо проявляются уже в виде целых этносов-гибридов, каковыми можно считать, к примеру, арабов, евреев, эфиопов, магрибинцев и др.
Генное наследие неандертальца, например, низкие лбы, выступающие надбровья и губы, скошенные подбородки, усиленное оволошение тела, вне всякого сомнения нередко проявляются в наши дни и среди белых народов, но в большинстве своем – балкано-кавказского, переднеазиатского, средиземноморского или семитского типа, напоминая о доисторических адюльтерах и мезальянсах.
Оволошение тела, возрастающее у европеоидов по мере приближения к экватору, – особенно яркий и характерный пример, иллюстрирующий процесс выбивания кроманьонцем неандертальца с Севера на Юг, сопровождавшегося все более активной метисацией.
Как известно, неандерталец был изрядно волосат телесно. Об этом знали и помнили еще в Древнем Риме; Тит Лукреций Кар (ок. 95 – 55 до н.э.) в поэме «О природе вещей» описал палеонтропа так: «Та же порода людей, но крепче, конечно: остов из костей плотнейших, мощные мышцы: телом подобны щетинистым вепрям».
Вот ведь парадокс! Казалось бы, чем ближе к северному полюсу, тем гуще и длиннее должны расти волосы на теле всякого живого существа, по сравнению с более теплолюбивыми разновидностями: будь то полярный волк, полярная лиса – песец, медведь гризли, северная белка и так далее – все они отличаются роскошным мехом. И только человек парадоксальным образом становится тем голее, обезволошенее (а следовательно беззащитней от холода), чем далее от экватора он проживает. А вот загадка обратного толка: зачем нужна густая растительность на теле южанам – армянам, грузинам, евреям, туркам, персам, ассирийцам, курдам и т. д. – ведь на юге и без того жарко?
Ответ кристально ясен: это братский привет от неандертальца, чьи гены оказались в южных широтах намного позднее, ближе к нам по времени, чем в северных, внедрялись дольше и усерднее, а вытеснялись куда менее активно, нежели там. И в результате эти гены если и не доминируют, то, не встречая постоянного европеоидного противодействия, прочно закрепились и мощно проявляются.