Осколки сгоревших звёзд. Книга 1. Кадеты Нефритовой Академии - стр. 16
Кровь стучала в висках так, что Исгерд с трудом расслышала последнее слово – «корабль». Казалось, ещё мгновение – и такие же горячие, как его дыхание, губы Ролана коснутся её собственных губ. Она хотела этого, не понимая – почему. Тело и мысли не слушались. Исгерд подалась вперёд, прижимаясь к Ролану грудью и животом.
Дверь в ванную хлопнула, и в отдалении послышалось негромкое:
– Ой…
Исгерд стремительно вырвалась из удерживавших её рук и бросилась по лестнице вниз.
– Брант, я тебя прибью! – прошипел Ролан.
– Да я не хотел!
Ролан бросился следом за Ларссон и нагнал её на полпути к воротам.
– Я серьёзно, – повторил он, чудом поймав её руку и рванув на себя, так что на мгновение девушка снова прижалась к его груди своей – но на сей раз Исгерд вполне ясно соображала. – Вам придётся всё искать самой… А я бы показал вам очень полезные места.
– Вы с ума сошли… – Ларссон устало вздохнула. – Хотите, чтобы Волфганг на меня разозлился, да?
– Он узнает, только если мы продолжим стоять здесь вот так. В городе за нами никто не проследит.
Исгерд ещё раз вздохнула и покосилась на такси, которое ожидало за воротами в парк. Ей вдруг захотелось, чтобы Ролан поехал с ней.
– Давайте, только быстрей, – сказала она. – Я подожду на КПП.
Всё время, пока его звездолёт приближался к системе Саул, Волфганга терзало неприятное, тянущее чувство.
Корабль медленно пошёл на снижение, по спирали заходя на посадку. Внизу виднелись густые кроны сосен и елей – парк тянулся до горизонта, и только далеко на востоке скалистые уступы врезались в океан.
Волфганг попытался выйти на связь с отцом, но тот не брал ком. Тогда парень просто оставил корабль на стоянке и двинулся к дому.
Рейнхардты предпочитали строгий, классический шик, талантливыми скульпторами и художниками вписанный в суровую природу этого края. Жаркого климата отец не переносил, и большую часть года проводил здесь, в отдалении и от солнца, и от городов.
Серовато-дымчатые колонны вздымались по обе стороны от лестницы, ведущей в особняк. Внутри стояла тишина и царил полумрак.
Волфганг миновал анфиладу комнат, обитых синим шёлком – отец считал, что этот цвет его успокаивает. Осторожно постучал и приоткрыл дверь в отцовский кабинет. Звук, видимо, получился слишком тихим, потому что разговор, который вели внутри, прервать не удалось.
– Я бы удивилась, князь, если бы вы сказали мне об этом в лицо. Давайте так: не будем говорить о присутствующих и называть имена. Вы согласны, что моя власть устраивает далеко не всех?
– Недовольные есть всегда.
– И скажем прямо, Рейнхардты с самого начала относились к их числу.
– С самого начала – да! Но прошло пятнадцать лет с тех пор, как окончилась война. Лично меня вполне устраивает тот мир, в котором мы живём.
– Даже если им правлю я?
– Само собой.
На какое-то время наступила тишина, и Волфганг хотел постучать ещё раз, но снова услышал голос князя Рейнхардта.
– Я достаточно пострадал от всякого рода интриг, госпожа Консул. Не имею ни малейшего желания повторять те ошибки, которые допустил мой отец. Я предпочту и сейчас остаться от всего происходящего в стороне.
– Стоять в стороне – уже значит предать Гесорию. Бездействовать нельзя.
– Уверен, вы говорите это всем.
Волфганг услышал суховатый смешок.
– Само собой, князь, – спокойно и устало сказала гостья, – потому что, в отличие от вас или кого-либо ещё, я не заинтересована в победе любой из сторон. Мне нужно, чтобы Гесория сохранила единство. А значит, чтобы те, кто ей управляет – были солидарны.