Осколки прикосновений - стр. 24

Я пыталась убедить себя, что Игорь к моему безмятежно-счастливому состоянию не имеет никакого отношения, но это было не так.

После просмотра фильма парень вызвался меня проводить, и я решила, что раз уж позволила себе сходить с ним в кино, то, хуже не будет, позволю ему проводить меня домой.

– Расскажи о себе, – вдруг озадачил Игорь, едва мы перешагнули порог кинотеатра и снова оказались в тёплом сентябре.

– Что именно?

– Всё, что захочешь, – неопределенно выдал он, пожимая плечами.

– Это потребует времени.

– Я готов, – решительно отозвался мой спутник.

– Ну ладно. Начну с главного. Я родилась восьмого января в роддоме №1. Несколько лет ходила в детский сад. Потом подросла и стала ходить в школу. Особенно мне нравились литература и музыка. Я всегда мечтала стать великой художницей или поэтессой, потом артисткой… Но никаких особых талантов у меня не наблюдалось. Разве что стихи иногда пробую писать.

Игорь не сдержался и прыснул:

– Прости, что?

Увидев моё обиженное лицо, он поспешил исправиться и произнёс, едва сдерживая рвущийся наружу смех:

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто не думал, что в наше время кто-то ещё способен на такие сентиментальные вещи. Или ты про природу пишешь? Ну, там, «травка зеленеет, солнышко блестит…» Нет?

«Вот ду-у-ура… И когда, спрашивается, я научусь следить за своим языком?» – со злостью на саму себя подумала я.

Игорь был не из тех людей, с кем можно откровенно побеседовать на любую тему. Зря я это вообще затеяла.

– И про травку пишу, и про любовь, – в тон ему ответила я, надеясь побыстрей отвязаться. – Мы пришли уже. Вон мой дом. Дальше сама доберусь, не маленькая.

– Лиз, ну ты чего? Обиделась что ли? Я ж не хотел. Ну извини меня.

Я не слушала. Отвернувшись, гордо прошествовала к подъезду, даже не удосужившись попрощаться. Я уже жалела, что подпустила его так близко, приоткрыла свою душу, а он танком прошелся по тому, что мне дорого, оставив рубцы и причинив боль.

Сентиментальные вещи! Да много ли он понимает в этом? Я пешком поднималась на пятый этаж, злясь на себя и на Игоря. Лифт, как всегда, не работал, но сегодня я почти не обратила на это внимания. Моё внимание было занято другими, куда более важными мыслями.

Многоквартирные дома я не люблю. Спать здесь приходится под звуки дрели соседа сверху, пианино соседа снизу, громкого телевизора соседа слева и скандалов соседей справа. Здесь очень много жизней вокруг, и мне иногда кажется, что в одном моём доме народу живёт больше, чем в какой-нибудь деревушке.

Раньше мы с родителями каждое лето выбирались в деревню к бабушке. И какое же счастье это было! Как вспомню, даже не верится. Огромное поле, усеянное ромашками, огромный огород с ровными грядочками огурцов, помидоров, редиса. Просыпаешься утром от свежего, пьянящего воздуха и ослепительного солнечного света. Бежишь на летнюю кухню, а там уже бабушка хлопочет: холодное молоко без пенки, блины, за которые я хватался, едва бабушка снимет их со сковородки, обжигая пальцы и поспешно засовывая в рот.

– Обожди, горячие же, – смеялась она.

Она всегда так говорила: «обожди», «ступай». Ещё у неё было смешное, на мой, детский, слух, слово «нехай».

– Нехай идёт, бегает, пока молодой да беззаботный, – говорила он родителям, когда они упрямились и боялись отпускать меня одного на луг.