Осколки наших душ - стр. 4
– Начали отмечать без меня? – Славка возникает в дверном проеме и упирается локтями в стены по бокам.
Подтянутый и бодрый, как всегда.
Вздрогнув, отвожу глаза. Господи, как же тяжело притворяться.
– Папа! – Вовка кидается навстречу, где его тут же подхватывают сильные руки и легко подбрасывают к потолку.
Как же я их любила. Казалось, в стальном кольце мне не страшны никакие беды. А теперь… я знаю, что они ласкают другую женщину.
– Еще! Выше! – восторженно смеется Вовка.
– Осторожно! Не расшиби ему макушку! – выходит зло и отрывисто.
Все-таки не сдержалась, рявкнула. Надеюсь, сойдет за волнение.
– Тат, ну ты чего? – примирительно начинает Славка, но сына все-таки отпускает и подводит к столу. – Готов есть блины, чемпион?
– Да!
– И сколько ты съешь?
– Сто тыщ мильонов! – Вовка растопыривает пальцы, показывая количество блинов.
– Уверен, что справишься? – Славка смеется и усаживает его к себе на колени.
А потом смотрит на меня. Тепло и искренне, словно отвратительная сцена в гримерке была дурным сном.
Нельзя так улыбаться и ничего не чувствовать. Может, и правда с Жанной все несерьезно?
– Полянский, пойди вымой руки, – отворачиваюсь к плите, чтобы не дать слабину и не расплакаться. – И переоденься.
Чтобы я не пыталась уловить ее запах.
Вместо этого он подходит сзади и виновато шепчет мне в ямочку под затылком.
– Татка, не ругайся. Я очень хотел приехать.
Судорожно сглатываю и, кажется, не дышу.
Только бы он не вздумал меня обнять. Не вынесу – закричу.
– И жалею, что не смог.
– Да? Где тогда цветы? – стараюсь придать голосу беззаботность, чувствуя, как по щеке скатывается слеза.
– А бриллианты в этом доме больше не котируются? – не дожидаясь, когда я обернусь, он подныривает рукой под мой локоть и протягивает бархатную коробочку. – С годовщиной, Тат.
Не чувствуя пальцев, принимаю подарок. Сердце трепыхается где-то в горле вместе с застрявшими рыданиями.
– Примерь. Я пока переоденусь, – Славка ретируется с кухни.
Жаль, он так и не узнает, что творилось со мной в ночи. Трусливо разобранный чемодан спрятан в шкаф, рубашки висят в прежнем порядке, обувь сложена в коробки. Не осталось и следа вчерашней истерики, лишь кровоточащие царапины на сердце, которые никто не увидит.
Собравшись с силами, я открываю коробочку. На черной подушечке изящные серьги-гвоздики. Красивые, с крупными камнями. Вот только я такие не ношу. С детства боюсь потерять застежку, поэтому предпочитаю проверенный английский замок.
Интересно, они действительно предназначались мне? Или Славка собирался подарить их Жанне, но ей не понравились?
– Мам, покажи! – Вовка вьется рядом, пытаясь рассмотреть подарок.
Незаметно смахнув слезу, поворачиваюсь к нему.
– Как тебе?
– Ого! – он в восторге округляет глаза.
Меркантильно решив, что в случае чего бриллианты всегда можно сдать в ломбард, я надеваю украшение под громкие хлопки сына.
Завтрак проходит в болтовне о скалодроме. Стараюсь не смотреть на Славку, не переставая торговаться с собой. Вечером. Скажу ему вечером. А пока продолжу улыбаться как счастливая жена и мать.
Господи, что же будет, когда все узнают? Большинство наверняка поддержит Славку – у нас в окружении в основном его друзья. Своих я растеряла, с головой погрузившись в быт. Теперь придется держать удар одной.
Пристегивая Вовку в машине, я непроизвольно тянусь к карману за водительским сиденьем. Рука нащупывает фантик от конфеты и скомканный в шарик чек. Глупая. Что я рассчитывала найти? Совместную фотографию с Жанной? Использованный презерватив? Да и зачем мне снова видеть подтверждение измены?