Осколки - стр. 4
Подойдя к Каретникову, офицер представился:
– Поручик Аскеев. Вы – капитан Каретников? – Получив утвердительный ответ, продолжил. – У меня приказ для вашей батареи. Вы находитесь чуть в стороне от главных сил…
– Чьих? – С иронией перебил его Каретников.
– Естественно наших. – С неприязнью ответил поручик. – Вам приказано подготовить батарею к снятию с позиции, и переместиться к центру.
– Наступать будем? – Лицо Каретникова посветлело.
– Приказано войскам отходить.
Павел Савельевич выругался. Поручик надменно поднял брови.
– Слышь, Вениамин Алексеевич, – обратился Каретников к Велихову, стоявшему неподалеку, – приказано готовить батарею к отходу.
– Как же так?!
– Не знал, капитан, что приказы генерала вы обсуждаете с унтер-офицером. Мы на войне. Приказы надо исполнять. – Аскеев повысил голос. – И немедленно. – Он направился к своей лошади.
Солдаты смотрели на него подозрительно.
– Это позор. – Каретников присел на ящик. Закурил. – Такой приказ я выполнить не могу. Заставить японцев отступить, и после этого приказать отход… Это как же понимать?
– Я так думаю, генерал наш спятил.
– Это ничего не меняет, – грустно заметил Каретников. – Но позицию я не сдам.
Последние слова он произнес слишком громко. Аскеев все слышал. Он запнулся. Каретников видел, как его спина напряглась. Поручик резко обернулся и почти бегом вернулся к капитану.
– За это вас под трибунал отдадут!
– Молчать! – Резко оборвал его Каретников. – Я здесь старший по званию, и я не намерен выслушивать ваше мнение. И вообще, Аскеев, – Павел Савельевич нарочно пропустил звание поручика, – вы арестованы! Велихов, примите у него оружие.
Аскеев дернулся, но его окружили солдаты. Они слышали слова своего командира.
– Вы за это ответите! – Губы Аскеева дрожали от гнева.
Он отдал оружие Велихову. Лошадь поручика уже разнуздали, и она смирно стояла за ящиками со снарядами. Аскеев уселся на один из них с видом человека, уверенного, что все эти люди еще понесут наказание за такое поведение.
– Что теперь? – Велихов смотрел на лошадь поручика.
– Не знаю. – Каретников затушил папиросу сапогом.
– Красива, чертовка! А носит на себе такого зануду.
– Это вы о ком?
– Да о лошади, господин капитан! А по поводу поручика, не кручиньтесь…
– Не о нем я думаю, Вениамин Алексеевич, а об этом идиотском приказе. Ну да бог с ним, поживем – увидим.
Еще два дня, долгих до бесконечности, полных боли утрат и смертельной усталости, батарея Каретникова сражалась с противником.
Японцы заняли позиции русских. Их главные силы устремились вслед отходящим войскам.
Павел Савельевич не знал этого. Два японских отряда атаковали его батарею. Эта долина была почему-то необходима японцам. Нельзя оставлять противника в тылу. И вновь японцы устремляются в атаку. Точными выстрелами два орудия Каретникова были уничтожены. Возле них не оказалось даже раненых, все были убиты. Снаряды подходили к концу. Павел Савельевич принял решение.
– Куда Куропаткин повел армию?
Вопрос адресовался Аскееву, распластавшемуся на земле. Его некогда чистая форма, превратилась в грязное тряпье, которое он носил на себе с чувством нескрываемой брезгливости. При каждом разрыве японских снарядов он вздрагивал всем телом, проклиная Каретникова.
– Я вам ничего не скажу!
– Нет, поручик, – Каретников одним рывком поставил его на ноги, – вы мне все скажите! Иначе я пристрелю вас как человека, недостойного формы русского офицера. Мало того, в рапорте, если будет на то божья воля, и я останусь в живых, я напишу, что вы показали себя трусом!