Осиновый крест - стр. 7
6.
Первым в траншею по металлической лестнице спустился Лагода. Два медэксперта покосились, на него, но ничего не сказали.
– Что за орудие? – спросил Игорь, присматриваясь к трупу без лица.
– Больше всего похоже на остро заточенные вилы, – буркнул один из экспертов. Второй защелкнул чемоданчик и прокашлялся.
– Пока не забирайте, я тут немного… поколдую, – Лагода глянул на запястье.
Детектор показал резкое повышение уровня некроматерии.
– Колдуй, – пожал плечами первый эксперт и двинулся вперед по траншее. – Жуланов, пошли к следующему.
Оставшись один на один с растерзанным телом, Игорь постарался отключить все ненужные органы чувств – в первую очередь обоняние. Потом поводил рукой над трупом. Да уж, чего тут только нет: фон от кладбища, второй фон – кости в срезе, мертвец и… ещё что-то.
– Рыбка моя, – раздался голос Кобры с вершины траншеи. – Ты место проникновения искать будешь?
Лагода поднял голову.
Вася Коваленко, по кличке Кобра стоял на краю траншеи, расставив ноги в высоких ботинках. Крутой рейнджер, гроза нечисти и защитник ботаников из ЛИН.
– Спрыгнуть хочешь? – невольно поморщился Игорь. – Так прыгай.
– А нафига? – хмыкнул Кобра. – Мне и здесь неплохо.
Диланяна, Лагоду и весь отдел некроматерии, Кобра слегка презирал, всячески подначивал и ехидничал при каждом удобном случае. Куда уж нам, подумал Игорь. У нас не отдел, а проза жизни. Завалы регистрирующего оборудования, кабинетные споры за полночь и тонны исписанных бумаг. Рутина, обочина великой битвы магов. А у Кобры – романтика астральных драк, укрощений демонов и груды побежденных вампиров с осиновыми кольями в груди.
Игорь опустил голову и пошел по траншее дальше.
Через пару шагов остановился в недоумении, потряс рукой. Впервые на его памяти детектор завибрировал. Лагода, конечно, знал, что вроде бы есть такая функция – вибросигнал, но сам еще ни разу не чувствовал тревожный зуд на запястье. Шкала детектора багровела прямо на глазах. Игорь попятился.
– Что там? – рявкнул напрягшийся Кобра.
– Диланяна позови, – сквозь зубы ответил Игорь. – И Митьку с нейтрализатором. Тащите сюда пушку, быстро!
7.
Герман Петрович Резников поерзал на обитом светлой кожей сидении, устраиваясь поудобней и с отвращением сознавая свою громоздкость и неуклюжесть. Он никогда не умел, как другие, усаживаться в машину вальяжно и комфортно, хотя уже много лет ездил почти исключительно в дорогих служебных иномарках.
Потом Герман Петрович с неудовольствием покосился на мелькающие за окном фасады. От Москвы он уставал примерно за месяц, и уставал сильно. Наваливалась тоска – по катастрофически разболевшейся матери, по дому, в котором она осталась под присмотром сестры, по Тэсси – старой грузной сенбернарихе, которую он не мог забрать в столицу, потому что сердце у псины слабое, и перелет могло не выдержать. Но больше всего Резников тосковал по простору – дома все было огромным: суровая широченная река с поросшими кедровником берегами, горы, синеющие на горизонте, небо, так не похожее на прокопченное низкое небо мегаполиса.
И хотя семья жила тут, с ним, этого явно было недостаточно. Жена осваивала мир московского бомонда, сын Виталик пропадал в своем университете, а Анка… Анка, кажется переживала первую любовь и вообще никого вокруг не замечала.