Осиновая корона - стр. 67
Кроме одинаковых балахонов – тёмно-серых и бесформенных, носимых с поразительной небрежностью. И таких же одинаковых, ледяных серебристых глаз.
И немыслимого малинового цвета, в который выкрашены пушистые волосы женщины.
И – разумеется – маленьких зеркал у каждого на поясе. Странница сидела полубоком к Уне, так что она рассмотрела квадратную рамку с обращённым вовнутрь стеклом…
Ей вдруг стало трудно дышать. Как много случайностей – чересчур много.
– Разве Отражения не разъезжают время от времени по всем королевствам, набирая учеников? – спросила Уна, изобразив беспечный голос. Дядя Горо рукавом отёр пену с губ.
– Раньше так и было. Но сейчас… Я уже и не припомню, сколько лет не видел их в Ти’арге, – он нахмурился. – То есть в Альсунге, конечно. В нашем наместничестве. С первых лет Великой войны, должно быть. Люди боятся отпускать детей в Дорелию. Да и без Дорелии – как не бояться этих тварей? Меня от них дрожь пробирает.
– Это всего лишь женщина и подросток. Выглядят безобидно, – сказала Уна, опустив глаза. – Да и зачем им преследовать нас?
– Преследовать? – (Дядя Горо с угрозой положил ладонь на рукоять меча – ножны он не снимал даже на постоялых дворах). – Пусть только попробуют сунуться!.. Я привезу тебя и Мору домой – целыми и невредимыми, как обещал брату. Какая бы дрянь там ни случилась у Каннерти. Ты в безопасности, девочка.
***
Пятый день пути клонился к вечеру. Уна тряслась в седле; сегодня она устала сильнее Росинки, изрядно пободревшей из-за спада жары. Тонкие ноги Росинки, в тёмных «чулках» ближе к копытам, жизнерадостно рыхлили то траву, то дорожную пыль. Кроме ног и головы, шкура лошади везде лоснилась роскошным цветом топлёного молока – по крайней мере, именно с молоком его всегда сравнивала Уна. Она и сейчас помнила, как дядя Горо купил Росинку на ярмарке в Меертоне – взамен умершей Вороны, её старой любимицы.
Взамен. Жаль, что такие простые замены невозможны среди людей… Как и среди гномов, наверное. И Отражений, и кентавров с боуги – если они правда всё ещё живут на заморском материке.
Если Уна покинет Кинбралан и предпочтёт жизнь ведьмы жизни леди, никто не заменит её ни матери, ни дяде Горо… Ни отцу.
Уна тряхнула головой и сосредоточилась на скачке. Они были уже в предгорьях, поэтому воздух заметно похолодал. Деревушки и фермы попадались всё реже, последний городок встретился тоже довольно давно. На западе, слева, тянулась гряда холмов, поросших осиной и тёмными елями; изредка они перемежались небольшими скалами, похожими на нагромождения валунов. Их словно в незапамятные времена набросали с неба драконы – или принёс наколдованный ураган. Вообще с самого въезда в предгорья холмы и скалы были повсюду; по изрытой ими почве тракт нырял то вверх, то вниз и описывал немыслимые петли. Ещё западнее, за возвышенностями, текла Река Забвения, в долине которой издревле лежали приграничные земли Ти’арга; вскоре за её водами начиналось другое королевство – Дорелия, ненавистная и желанная одновременно. Страшный враг для Уны как леди Тоури – и её единственная надежда как волшебницы.
А на севере, в голубоватой дымке, как всегда, высились Старые горы. Дядя Горо время от времени вздыхал, глядя на них, – непонятно, от досады или от восхищения. Мать ехала справа от Уны, болтая с Савией и ещё одной служанкой, совсем девочкой. Эвиарт с помощником конюха – ещё одним их сопровождающим – замыкали процессию.