Ошибка доктора Свиндебарна - стр. 9
Их отпустили. Вернее – их даже не забирали, ограничившись «расследованием и допросами на месте». И это – как ножом по сердцу!.. И я не мог. Не дождался изготовления Излучателей. Душа горела…
Да и сейчас там, где-то внутри, горит… бушует грызущее, словно личинка осы-паразита, гложущая изнутри тело гусеницы, в которое отложила ее мать-оса, Пламя: нельзя было пускать их судьбу на самотёк! Я – сам Судия!.. И Палач. А вдруг бы они умерли раньше, чем их настигло бы Возмездие?! Своей смертью? В тёплой и спокойной постели?!
Но дело-то как раз – в том, чтобы исключить такие случаи в будущем!.. Чтобы никто никогда не осмеливался унижать и мучить таких, как мы. Беспомощных и слабых детей. Беззащитных и… «Ничьих». Как бы калёным железом выжечь в мозгах всех людей – не сдавайте вы детишек в Детские Дома! Даже с самым распрекрасным персоналом! Чужие руки – это всегда не то, что руки Матери. Или хотя бы отца…
Нет, не могу передать то, что, как мне кажется, я хочу сказать тем, что сейчас делаю. И собираюсь сделать дальше. Маша, Лёня, Пётр, Алиса… И ещё четверо, которых даже не знаю по именам! Я уже клялся – и хоть миллиард раз повторю: я добьюсь, чтоб о вашей участи узнал весь Мир! Хотя бы мне пришлось для этого уничтожить половину всего населения Земного шара! Зато – какой урок всем остальным! Господи! – прости, что опять помянул всуе! – какой бред я пишу! Я, наверное, слегка… Да скорее всего, и не слегка – сдвинулся, пока сидел в бочке, лежал, связанный в козла, стоял на цыпочках, полуподвешенный, там, в подвалах карцера, или просто – висел, вывернутый на дыбе на крюке… Но хуже всего – привязанное за шею к гениталиям сгорбленное тело: когда уж сам выбираешь, что тебе больше нужно – порция безумной боли, или глоток свежего воздуха!.. Я не могу остановиться – пишу об этом почти на каждой странице!
Но – не могу! Не могу! Не могу не писать!
В память о тех, кто покоится в ямах там, за садом, даже без табличек с именами… Я должен. Должен донести до людей эту мысль: жестокость поражает только жестокость. Другую щёку – пусть подставляет кто хочет!
Да пусть подставляет её хоть всю жизнь – правды или справедливости так не добиться! Скорее – презрения, и ещё худших мук. Я – не Христос. Подставлять не буду. Скорее уж – убью обидчика! Как там у Ницше – «То, что не убивает нас, делает нас сильнее!» Сволочь этот Ницше. Потому что прав, чёрт его раздери…
В этом смысле, наверное, сильнее и умнее меня сейчас во всём мире не найдётся. Как не найдётся и заплатившего за это столь страшную цену…»
Короткий взгляд из-под кустистых бровей показал, что шеф закончил. Да, Ханс Свиндебарн, откинувшись от рабочего стола, потёр друг о друга огромные ладони жилистых рук. Редкостный случай: шеф доволен.
Ассистент доктора, Роджер Эффорд, подумал, что патрон больше всего похож на редкостную птицу эпиорниса, как та описана у Уэллса. Если бы у той были руки… А так – один в-один: поистине вселенская злоба в горящих из-под очков (да, в последний год, чтобы работать с мелкими деталями, пришлось выписать плюс два!) глазах, крепкое шестифутовое тело, порывистые, полные энергией движения. Нет, не эпиорнис. Скорей уж – тираннозавр-рекс! Непреклонно нападающий – пока противник не испустит дух. Или – тупо преследующий жертву, пока та в отчаянии, или обессиленная, не рухнет на землю. Потому что крохотный мозг может вмещать только одну мысль!