Осенний марафон лабрадора Трисона - стр. 11
Да уж, в логике ему не откажешь. Услышав его ответ, я понял, что родственникам придётся приложить максимум усилий, если они хотят отучить его от этой дурной привычки. Надо было отдать его в школу, где готовят не розыскных собак, а охранников. Интересно, есть такая?
– Слушай, а почему ты дома? – я задал внезапно возникший вопрос. – Ты же в школе должен быть. Когда я учился, я жил там безвылазно целых два года.
– Я нахожусь там всю неделю, а на выходные Елисеев забирает меня домой, – объяснил он. – А сейчас у меня каникулы, потому что мой инструктор куда-то уехал.
– Да у тебя не учёба, а лафа, – вспомнив любимое словечко Макса, усмехнулся я.
Наше общение нарушил громкий возглас Александры:
– Мальчики, идите ужинать!
– Бежим, – бросил Марсель, подорвался с дивана и рванул на кухню.
Узнаю своего воспитанника, за обед он готов не только родину, но и вселенную продать со всеми потрохами. Хотя, чего греха таить, мы все такие. И звери, и люди. Наше отличие лишь в том, что у каждого свои ценности.
До этого момента я видел в открытую дверь кусочек кухни, а теперь, оказавшись там, на мгновение потерял дар гавкать. Да это какой-то аэродром. В нашей старой квартире кухня была таких размеров, что за обеденным столом Елисеев мог достать необходимое, даже не вставая. Тут же я заметил миллионы всяких шкафчиков с множеством ящичков и дверочек, большой стол со стульями, громадный серебристый холодильник и даже диван с комодом. Вот только подставки с нашими мисками я нигде не увидел. А какой запах витал – с ума можно сойти. Интересно, что Шура готовит? Стоя у плиты в шортах и футболке, она помешивала лопаткой еду на сковороде, а Елисеев крутился рядом, точно кот вокруг сметаны. Сразу видно, наскучался по жене.
Услышав нас, они как по команде повернулись.
– Марсик, ты показал Трисончику квартиру? – с улыбкой спросила Александра.
Ну а чем, по-твоему, мы всё это время занимались? Ох уж эти люди. Как же они любят задавать вопросы, на которые знают ответы.
– Ав, – ответил тот. Он подбежал к ней и ткнулся носом в ногу. Этот соскучился не меньше, чем Елисеев. Она положила лопатку на стол и погладила его по голове.
– Молодец, хороший мальчик, – похвалила Шура и обратилась ко мне: – Тришик, тебе понравилась ваша комната?
Как же мне хотелось, чтобы она не называла меня перед воспитанником всякими уменьшительно-ласкательными прозвищами, но сказать об этом я не мог, оставалось только смириться. Я уже давно понял: она неисправима. Даже мужа она называла зайчиком при Кристофере.
– Ав, – подтвердил я и тоже подошёл к ним.
Елисеев присел на корточки и протянул мне руку, а когда я положил на неё лапу, пожал её и сказал:
– Эти хоромы у нас появились благодаря тебе. Спасибо, брат.
Ваша благодарность и осознание того, что я принёс вам пользу, лучшая награда. Ради этого я готов на любую посильную работу. Хотя, чего греха таить, от материального вознаграждения я бы тоже не отказался.
– Ав, – ответил я, в данном случае на моём языке это означало «не за что».
– Я вчера вечером заехал в магазин и купил твой любимый паштет из курочки. – Елисеев подмигнул мне и снова поднялся.
Услышав последнее слово, Марсель заёрзал, а в его глазах заплясали вопросы: «Что? Где? Какой паштет?» Он вскочил на задние лапы и закружился по кухне волчком. Глядя на него, родственники дружно рассмеялись.