Осенний Лис - стр. 15

Пол хаты вспыхнул, замерцал голубыми сполохами. Балаж вскрикнул испуганно, влез с ногами на лавку. Довбуш разинул рот, перекрестился дрожащей рукой.

– Не двигайтесь! – крикнул Жуга, не расплетая пальцев. – Реслав, соль! Скорее!

Теперь стало видно множество пятен на глинобитном полу, больших и малых, светящихся, как гнилушки в лесу. Реслав метнулся к столу, схватил берестяную солонку, глянул вопросительно на Жугу.

– Бросай! – Жуга мотнул головой.

Реслав швырнул солонку оземь. Мелкая белая соль взметнулась в воздух, растеклась тонким облачком, осела на полу. Жуга разжал пальцы. Призрачное сияние погасло. Стало тихо, лишь под потолком зудели комары.

– Свят, свят… – Довбуш перевел дух, нащупал кружку, сделал несколько глотков. Балажа трясло.

Жуга взял со стола свечу, осторожно ступая, обошел хату, внимательно глядя в пол, остановился, опустился на колени.

– Вот они! – сдавленно воскликнул он. Свеча желтым светом озаряла его лицо и руки. – Идите сюда, только осторожно!

Реслав, Довбуш и Балаж сгрудились у стены, где соль тонким слоем припорошила цепочку узких следов. Чьи-то ноги, обутые в мягкие остроносые башмаки, прошлись здесь от входа к печке, затем дальше – к иконам, и обратно к порогу. Реслав глянул в красный угол и похолодел: иконы были перевернуты.

Все четверо переглянулись.

– Кто это был? – спросил Реслав. Жуга покачал головой.

– Не знаю, – угрюмо сказал он. – Наверное, человек – Хозяин башмаков не носит. Кто и откуда – не ведаю. Следы свежие – вишь, как соль густо легла…

– Н-да…

– Гм!

– Жуга! – окликнул Довбуш. – Это он? Он Ганну уволок?

Жуга кивнул, грустно посмотрел ему в глаза.

– Мне жаль, Довбуш, – сказал он, – но я сейчас ничем не могу тебе помочь. Прости.

Довбуш пошатнулся, оперся на стол. Обвел всех беспомощным взглядом своих серых глаз. Гулко сглотнул.

– Но… она жива? – выдавил он.

Жуга пожал плечами:

– Кто знает!

– Где она? Что с ней?! – подскочил к нему Балаж. – Говори!

Жуга повел плечом, стряхнул его руку.

– Больно мало я знаю, Балаж, чтобы промочь… Может быть, это тот, кого я… ищу…

– Мара… – начал было Реслав, но перехватил испепеляющий взгляд Жуги и поспешно умолк.

Довбуш поднял седую голову. По щекам его текли слезы.

– Что ж это… – прошептал он дрожащими губами. – Средь бела дня… – Он протянул широкую мозолистую ладонь, взял Жугу за рукав. Тот не пошевелился. – Жуга… Реслав… Хлопцы, помогите! Я старый дурак, но я многое повидал, я знаю, вы можете… Денег не пожалею, все отдам! Помогите! Возверните ее, хлопцы… хлопцы… – Он спрятал лицо в ладонях.

Реслав стоял, глядя то на Жугу, то на Довбуша. Перед ними сидел старый, убитый горем вдовец, у которого только и была отрада что дочь-красавица, и вот теперь отняли и ее. Перед его взором вдруг возникла Ганка, как живая – веселое лицо, задорная белозубая улыбка, глаза… Господи, глаза… И голос: «А что, Реславка, не упадешь ли, коль побежишь в своей хламиде?»И смех звонкий, заливистый…

Жуга, мрачный, взъерошенный, молчал, глядя в сторону. В свете свечи виднелись шрамы, свежие ссадины, большой синяк под правым глазом. Рубашка висела на нем рваными клочьями, кое-где запеклась бурыми пятнами кровь. Был он побитый, оборванный, хромой, но Реславу почему-то не хотелось бы сейчас оказаться у него на пути – такая была в нем злость, такая сила его вела, мрачная, темная… «Кто же он?» – в который раз спросил себя Реслав.