Осень в Задонье. Повесть о земле и людях - стр. 9
За речкой и просторным лугом, в двух ли, трех километрах еле дышит хутор с громким названием Большой Басакин. Людей в том Басакине на пальцах одной руки перечесть, все – ветхое старье.
Еще недавно там жил Аникей Басакин – сорокалетний крепкий мужик, которого знала вся ближняя и дальняя округа. Ивану он приходился троюродным братом. Далекая, но родня: по отцу, по фамилии, роду. Басакины коренились на этой земле издавна. Басакины сады, Басакины колодезя, Басакинские поляны, Басакин провал, Басакинские перекаты – эти имена и поныне живы. А еще хутора: Малый да Большой Басакин. Малый давно ушел, оставив после себя лишь память да заплывшие руины. Большой Басакин доживал свои последние дни. Теперь он лежал во тьме. Еще недавно в любую, даже ненастную ночь неяркий, но издали видимый купол огней поднимался над подворьем Басакина. Ранним утром оттуда слышался голос трактора. Теперь хозяин ушел, и над округой сомкнулась тьма.
Снова и снова, но теперь уже глуше издали доносился голос сохатого: стоны ли, зов. И тут же затревожилась, заволновалась птица. Забормотал старый индюк, вперебой ему разом загалдело все стадо.
Пришлось вернуться, вместе с собакой.
– Ищи! Гони! – приказал Иван.
Послушный Дозор пробежал вдоль городьбы, принюхиваясь, и, поймав свежий след, подлаивая, пошел ломить напрямую, через заросли тальника, к речке. Видно, и впрямь кто-то приходил. Дозору в помощь проснулся Тимошин голосистый Кузя, залаял, засуматошился, пугая неизвестно кого.
Летом в закрытых птичниках жарко. Индюки привыкли ночевать на жердях городьбы, словно на нашесте. Лисиц Дозор издали чуял, не подпуская близко, а неопытных сходу давил. Молодой, но уже могучий кобель – кавказская овчарка. А вот увертливая мелкота – хори, норки ли уже погубили несколько птиц, перегрызая им горло. Пора было приучать индюков к месту, иначе к зиме, к продаже и резать будет нечего. Давно уж пора… Да все недосуг. Вроде бы осень пришла, а дел не становится меньше. Наверное, не привык еще: новое место, новое дело.
Еще недавно Иван и не думал, что окажется здесь, вдали от людей и привычной жизни. Привычное осталось в районном городке, до которого вроде и недалеко, всего полсотни километров. Но каких… Немалой частью – грунтовых, глинистых, разбитых, в непогоду вовсе непроезжих.
В райцентре Иван Басакин прожил обычное начало жизни: родители, школа, техникум, армия, потом работа на заводе, ранняя женитьба, дети, свой дом. Но время в страну пришло непростое. Все резко менялось, ломалось вместе с людскими судьбами. В поселке, где жил Иван, не стало работы. Пяток невеликих заводиков барахтался недолго. Все закрылись: мясокомбинат, молочный, судоремонтный, авторемонтный, стройматериалов… Одни раньше, другие позже, но конец один: пустые цеха, выбитые окна и двери, проломы в оградах, стаи бездомных собак.
В большом семействе Басакиных, где Иван был сыном младшим сыном, лишь глава семейства, Тимофей Иванович, остался при своем землемерском деле, работы ему даже прибавилось: бывшую колхозную землю делили, сдавали в аренду, продавали. Басакин-старший даже ушел с государственной службы, чтобы работать от себя, частным порядком.
Мороки было много, но дело того стоило. Тем более что лишь старший сын его – военный летчик – оставался хоть и не в качестве прежнем, но при своей профессии и на своих хлебах. Два других – оба семейные – потеряли работу, не сразу найдя себя в новой жизни. Средний сын, Яков, стал торговать. Сначала муку да сахар возил с мельниц, заводов, торгуя прямо с тележки-прицепа. Потом обзавелся палаткой, пристегнул к делу жену и понемногу расширял ассортимент крупами, солью, спичками, чаем – все простое, для небогатого поселкового люда. Дело пошло.