Осень и Ветер - стр. 9

И вдруг я с большим запозданием понимаю, что даже не в курсе, замужем ли она. Возможно, все это приготовлено в качестве ночного десерта ее мужчине.

Эта мысль вклинивается между нами невидимым и немым третьим собеседником.

Прицеливаюсь, швыряю стаканчик в урну. Он ударяется о край – и отлетает куда-то в кусты.

— Я человек наоборот, - говорит Осень, - без чашки кофе на ночь просто не усну. И не проснусь.

— Ты замужем? – спрашиваю я и тут же мысленно крою матом этот импульс. Не все ли равно, в самом деле? Так или иначе, я собираюсь удалить ее номер, как только мы попрощаемся, ни к чему эти личные вопросы. – Не говори. Все равно.

— Четыре года в разводе, - все-таки отвечает Осень. Голос неожиданно натягивается, хоть она определенно пытается с ним справиться. – Завтрашняя встреча с бывшим мужем. Вот, вспомнил о нас с дочерью спустя четыре года.

— И сколько лет дочери?

— Четыре.

— А тебе? Или это очень личное?

— Я не стыжусь своих лет, Ветер. Мне двадцать семь. Все, что ни есть – мое.

Она снова меня удивляет. Никакого наигранного кокетства, попыток развести на игру «угадай, сколько мне, но я все равно не признаюсь», никаких обид. Простой и четкий ответ.

— Какая молоденькая Осень, - говорю я, впуская в разговор нотку тепла. Я сухая безэмоциональная сволочь, а уж выдавить из меня нежности – это нужно постараться. Но для нее – почему нет?

Я почти удивлен, когда она в ответ не интересуется женат ли я, обременен ли отношениями или детьми. Только спрашивает о моем возрасте.

— Тридцать два по паспорту и тысяча по ощущениям.

— Выслать тебе метелку стряхивать вековую пыль с почтенных седин? – подтрунивает Осень.

— Я смотрел на «Али»[1], детка – там таких нет.

— Кто тебе сказал, что у меня китайская подделка? – не сдается она.

Слово за слово, но Осень буквально вытягивает меня из липкого болота. Я даже перестаю замечать, что дождь стал сильнее - и на мне буквально не осталось сухого места. Понимаю это, только когда на крыльцо выходит дежурная медсестра и бежит ко мне по лужам с раскрытым зонтиком. Лариса, три месяца у нас работает и еще не успела запомнить, что я не кручу романов на работе, поэтому регулярно донимает меня школярскими попытками «подкатить». Я намеренно прикрываю динамик ладонью, жестами показываю, что у меня важный разговор, но Лариса все равно напирает, пытается спрятать меня от дождя, словно я малолетний ребенок, а не здоровый лоб.

— Прости, но мне пора бежать, - говорю в трубку. Раздражение в голосе такое очевидное, что даже не удивляюсь, когда в ответ слышу озадаченный вздох. – Работа.

И пока она собирается с мыслями, что бы сказать в ответ, торопливо желаю спокойной ночи.

— И тебе, когда вернешься домой, - машинально отвечает Осень.

Я еще какое-то время смотрю на погасший экран, включаю его, вспоминая, что собирался удалить номер.

— Наиль Тимурович, нельзя же так, простудитесь, - причитает Лариса.

Поворачиваюсь к ней и взглядом даю понять, что в данный момент она меня, мягко говоря, раздражает и просто нарывается на грубости. Но куда там: только еще больше лезет, совсем не скрывая далеко идущие намерения. Вот поэтому я невысокого мнения о девяноста процентах женщин: все они, в конечном счете, хотят либо залезть в штаны, либо в кошелек, или и то, и другое одновременно. Поэтому я никогда не женюсь, не заведу семью и буду вечным холостяком: как говорит Ян, моя планка требований нереально высока.