Осень и Ветер - стр. 19
Сомнений нет: он и есть Наиль, а тот, второй – Олег.
Наиль. Мне хочется произнести имя вслух, чтобы послушать, как оно звучит.
А еще я замечаю, что на меня он не смотрит. То есть, смотрит, но не на меня, а на мои волосы, которые я сегодня оставила распущенными. Машинально провожу по ним ладонью, приглаживая. Он, заметив мою попытку привести прическу в порядок, улыбается правым уголком губ и лениво машет головой, давая понять, что с моими волосами все хорошо.
Собираюсь что-то сказать, но мысли путаются, потому что теперь Наиль смотрит мне глаза в глаза, и я чувствую себя… странно смущенной. Хочу отвернуться – и не могу. Как будто серьезно сижу на крючке этого взгляда, послушная малейшему взмаху ресниц.
Мне нужно уходить. Срочно. Пять минут вежливости давно прошли.
Я начинаю поворачиваться, но Ян снова здесь и снова пытается поймать меня за талию. Отшатываюсь, теряю равновесие. Перед глазами все плывет, ноги не слушаются, но я пытаюсь устоять на ногах. Взмахиваю руками, изображая пародию на канатоходца – и все-таки падаю, вперед.
Прямо на Наиля.
Его ладони уже у меня на талии: прожигают кожу даже сквозь свитер. Мои ладони – у него на груди. Чувствую приятные тугие мышцы человека, не брезгующего спортом. Он не «качок», скорее жилистый, сухой. Но в руках, которые помешали мне упасть, чувствуется сила уверенного в себе мужчины.
— Спасибо, - говорю я, не зная, тонут ли слова в реве музыки или в стуке моего грохочущего сердца.
Мне хочется остановить время. Или хотя бы замедлить его ход, потому что на долю секунды кажется, что происходящее сейчас – не случайность. Я не фаталистка и не живу по знакам судьбы, но крошечные колючие разряды тока у меня под кожей словно реанимация для того, что давно умерло и похоронено.
Ди-джей сменяет музыку. Толпа, поймав новую волну драйва, оживает, превращается в бесформенное многорукое чудовище, и я понимаю, что должна уйти туда, утонуть в этом море потных тел. Иначе…
Я отодвигаюсь, на этот раз твердо и решительно. Мне хочется еще раз посмотреть на него, но я слишком хорошо себя знаю: обязательно захочу найти повод задержаться, если пойму, что эта дикая, лупящая прямо в сердце нежная боль, была не случайностью.
У меня просто очень давно не было мужчины. Да что уж там – Дани высмеивает меня за то, что я даже ради секса никого к себе не подпускаю. А что поделать, если я не могу просто так, без любви лечь в койку с мужчиной? Не могу и все.
Руки Наиля исчезают с моей талии.
Вот и все.
Где-то справа уже маячит Ян. Пытаюсь сконцентрироваться на нем, на его губах: он что-то говорит, но я не слышу ни звука. Поэтому просто машу рукой и одними губами произношу: «Хорошей ночи». И ухожу так быстро, как только могу.
Кто бы сомневался, что он пойдет следом?
Ладно, кажется, нам все-таки придется поговорить.
Ноги до сих пор дрожат, и постоянно тянет оглянуться, поймать взглядом хотя бы его затылок, но я умею контролировать свои эмоции, пусть сейчас это как никогда трудно.
Прихожу в себя уже на улице, на заднем дворе, потому что воспользовалась служебной дверью. Холодный воздух поглаживает раскаленные щеки, треплет волосы, и я снова пытаюсь их пригладить. Почему он так на них смотрел?
— Ева, черт подери, в чем проблема? – не слишком любезно, но и не грубо толкает меня в спину голос Яна. – Я вроде не урод, не лезу к тебе со всякими гнусностями. Даже пытаюсь ухаживать.