Оса в паутине - стр. 6

А в руки им тут не доверяют не только бритву, но даже ножницы. То есть ногти «пациенты» себе сами тоже подстричь не вправе.

В основном, сюда пихают баб. Потому что такие деньги, власть и фантазии – обычно у мужчин, пожелавших от кого-то избавиться. Или отомстить. И не своими потными ручонками.

- Увезли? Куда увезли? – В розово-поросячьем кабинете главврача пахнет застарелой хлоркой и вообще стерильностью. Не исключено, что еще даже с прежних времен.

Тони – бледен как мел. Я прошу его подождать в машине. Но он упрямо поднимается по вонючей лестнице и топает по вытертому ковролину в этот кромешный ад. Плечом к плечу со мной.

Мой героический Тони.

Главврач вытаращился на меня, как на конченую дуру. Что он сейчас представил? Десятки таких, как я, оказавшихся в итоге под его властью? Как именно их ломали?

Как он пожелал бы сломать меня?

Ведь дело не только в деньгах. Еще и во власти. Во вседозволенности. Есть такой мерзкий типаж людей. Вот только границы возможностей у всех разные. Олигарх может измываться над подчиненными на зарплате и над разоренными конкурентами. Жена олигарха — над прислугой в особняке. А вот этот жирный, метр с кепкой, плюгавенький мужичонка — над пленниками. Якобы пациентами.

- Говорите! – разъяренной змеей шиплю я. То ли королевской коброй, то ли простецкой гадюкой. Укушенному — однофигственно. – Или все узнают, что у вас тут с черного хода...

Нет, далеко не всех, конечно. Не все и подходят. Есть же и те, кого просто сдали. И те, кого «разрешили».

И из них - кто еще «котируется», конечно. Не слишком толстые, не старые.

Чтобы главврач мог иметь постоянный дополнительный доход. «За аренду».

Когда-то в средние века все пытки и мучения допрашиваемой жертвы оплачивались ею самой и ее семьей. За чей же еще счет палача содержать, в самом-то деле? Пусть обвиняемого не только искалечат, но еще и заставят это оплатить.

Так почему бы «постояльцам» такого очаровательного, гостеприимного заведения тоже лично не оплачивать пребывание здесь? В приятный бонус к деньгах от их семейств или врагов? Ну, если семества и враги явно возражать не станут.

Люди с веками не становятся лучше и порядочнее, если им ничего за подлости и гадости не будет. «Цивилизация» — еще не значит «доброта», «честность» и «благородство».

Впрочем, последнее когда-то обозначало всего лишь знатное происхождение.

Угрозы, угрозы, угрозы.

Как же ему сейчас мерзко, да? Столько лет шел хоть к какой-то власти. Но явилась наглая мажорка — и с ней не сделать ничего. Вот совсем — ни-че-го.

Я не должна проговаривать все эти подробности – при Тони. Я разрушаю его светлый мир – всегда. И втягиваю брата в свой – темный. Свой — и реального окружающего мира.

И сейчас я будто вживую ощущаю жалобный звон. Как осыпается хрустальный дворец из волшебной музыки, где всегда прятался Тони - мой слишком чувствительный и талантливый брат.

Пока мог.

Но мне больше некого просить. Я не могу вызвать подозрений. Не могу сбежать от личного водителя. И попросить его везти меня сюда – тоже не могу.

Моя клетка прочнее и жестче, чем у Тони.

Из нас двоих мне собственной машины не полагается. Без присмотра личного водилы. Я — всего лишь женщина. Руль — только для мужчин. Для тех, у кого органы размножения отличаются от моих. Таковы нерушимые правила нашего с Тони отца.