Орлы или Вороны? - стр. 2
И вот, так и сверля друг друга взглядами, девчонки оставались на своих местах – только мимика менялась; и то – лишь у белокурой: от пренебрежения и отвращения – до злости и ярости, гнева и… обратно! Брюнетка же, насколько ещё могла и уже научилась, не изменяла себе и своей «холодности» – ей было плевать: на всё и всех! Во всяком случае – так она хотела показать и «казаться»: больше – рисуясь и дорисовывая, но… Чем и меньше же одна знает – тем крепче другая спит: мягче стеля и так же засыпая! И пусть принцип «не обращать внимания на обижающего тебя» – не с и работал изначально: ни в одном из случаев… Зато и принцип «не обращать внимания на свои эмоции и чувства, ощущения» – прекрасно… скрывал слёзы и держал их внутри. Как и сердце!.. В жёстком захвате: и почти – до скрипа. До выбивания и выламывания рёбер! Перед сном же – «отпустит». Или раньше – и в ду́ше. Но и точно – не сейчас и здесь! Не выпустит и не даст прорваться: сорваться – и нарваться на большее, больное и худшее!
– Могу «повторить» – труда не составит!..
*
Выжав руками свою тёмную длинную копну волос, превратившуюся окончательно в крысиные и мышиные хвосты, девушка продолжала сидеть на белом кафеле пола, облокачиваясь на стенку из него же и пристроившись головой к деревянной белой тумбе, покрытой той же мелкой плиткой со встроенными белыми умывальниками и с зеркалами над ними в позолоченных рамах, кусая губы до крови и раздирая кожу ладоней покусанными ещё и до ногтями, то и дело поднимая голову к белому же потолку с выключенным, как и никогда вовремя, ярко-белым светом, не молясь, а с силой сжимая веки, лишь бы не заплакать, а там и «расплакаться-разреветься», скатываясь уже вовсе на пол и образуя собой же – калачик-эмбрион: в мечтах лишь надеясь – слиться с ним или провалиться сквозь него, а лучше – всё и сразу! Ведь и опять, нет, «снова», снова она стала посмешищем, снова – и грушей для битья, овцой для надругания и… «поругания», которую шпыняют всегда и во всём почём зря. А и точнее – шпыня-ет и стая же волков: во главе, конечно же, с «ней» – альфой! А что – она?.. А «она» и не может им и ей же всё – ответить. Не может сделать – так же! Не «так» – её учили воспитатели и учителя. Не так учил – и весь персонал, в том или ином.., этого самого «дома»! И вот если бы только были – родители… Да и они бы сделали – точно так же! Пусть и папа ещё, возможно, и обучил бы удару, какой-нибудь и стойке, но и только же – чтобы предупреждать и отбиваться, блокировать и держать, сдерживать удар: но и точно – не лезть и «первой» же всё на рожон.., никогда и не разжигать конфликт «самой»! Что она, в принципе, и делала – без него и… них, изо дня в день, огребая за свою же «ангельскую добродетель» и такое же желание «видеть во всех хоть что-то хорошее и светлое». А даже и «тем более» – в самой кромешной тьме. Пока сами же – не докажут обратное! И верно говорят: «Благими намерениями – …».
– Ну, вот и стоило оно – того?.. – Раздался грубый мужской голос со входа в «женский “чистый” туалет». За чем тут же последовал – щелчок белого пластикового выключателя, как и скрип белой же деревянной двери на металлических петлях, что давно не смазывались: от того ещё и сами – резали уши; как и яркий же свет – глаза.
– Туалетом – не ошибся?! – Фыркнула брюнетка, пряча и всё же своё лицо – за сосульками «чёрных» волос, бывшими когда-то лишь тёмными и пышными кудрями. Буквально – и пару-то минут назад: до опускания её же всё и головой – в прекрасную и чистую воду, благо хоть успели до и помыли-смыли.., белого унитаза! Считай, что и повысили!.. От овцы – до собаки: что пьёт – только оттуда. Хотя… И в какую сторону – это самое «повышение»? Это лишь только – предстояло выяснить!.. Не «повторяя».