Орлиное царство - стр. 8

Ираклий покачал головой.

– Вовсе не честь заставляла его убивать собратьев христиан, а порочность. Разве сарацины – не рука Сатаны в нашем мире? Когда сакс бился за своего господина, у кого он отнимал жизнь?

– Он сражался за своего господина, ничего больше, – настаивал Вильгельм. – Разве многие из вас не убивали собратьев христиан во Франции или Англии? Жильбер и Бертран, вам пришлось воевать на противоположных сторонах, и в ваших поступках не было ереси.

– Да, но я не давал клятвы крестоносца, – ответил Жильбер. – Не обещал, что буду сражаться только с сарацинами и помогать христианам.

– Крестовый поход Джона давно закончился, – напомнил Вильгельм. – Это случилось в Дамаске, где наша армия потерпела поражение, и он попал в плен, сражаясь за Христа. А теперь, спустя столько лет, вернулся домой. Так окажем ему достойный прием. Он достаточно страдал.

– Вовсе нет! – вскричал Ираклий. – На кону стоит его душа. Лишь огонь способен ее очистить!

Вильгельм с отвращением наморщил нос.

– Если ты будешь продолжать пытать этого человека, то лишь сильнее испачкаешь свою и без того черную душу, Ираклий. И никоим образом не спасешь Джона.

На некоторое время наступила тишина, потом встал коннетабль Онфруа с похожим на бочку туловищем и круглым красивым лицом.

– Нашему суду не по силам решить судьбу души обвиняемого, – заявил он голосом, тихим и скрежещущим, точно кто-то провел мечом по точильному камню. – Это проблема Церкви. Мы собрались из-за того, что безопасность нашего королевства оказалась под угрозой. Я боюсь, что, если мы оставим саксу жизнь, еще больше наших врагов присоединится к сарацинам. Всем известно об их богатстве. И, если за предательство королевства не последует жесткого наказания, что остановит других и помешает сержантам перейти на сторону неприятеля? И тогда весь наш народ обратится против нас.

– Слушайте, слушайте все! – поддержал его Жильбер.

– Но Джон присоединился к сарацинам не по доброй воле, – заметил Вильгельм. – Он попал в плен, и его сделали рабом.

Онфруа покачал головой.

– И все же он за них сражался, – сказал он.

– Он служил своему господину, который был сарацином. Джон человек чести: он не мог поступить иначе.

– Я также человек чести, – заявил седоволосый тамплиер Бертран. – Если этот мужчина сражался на стороне господина, с которым был связан, я склонен проявить снисходительность. – Бертран повернулся к Джону. – Скажи мне правду, Джон: почему ты воевал с нашими людьми?

– Я обязан Юсуфу жизнью. И сражался, чтобы расплатиться по долгу, – ответил Джон.

– А если бы перед тобой снова встал такой же выбор?

– Я поступил бы так же.

Бертран посмотрел на Амори.

– Я не могу его за это винить, – продолжал Бертран. – Если Джон даст клятву никогда больше не поднимать оружие против королевства, я выступлю за его помилование.

– Клятву? Я ему не верю, – запротестовал госпитальер Жильбер.

– Я держу свое слово, – сказал Джон.

Жильбер фыркнул.

– Ты уже однажды стал предателем. Если мы тебя освободим, сколько пройдет времени, прежде чем ты снова выступишь против нас?

– Я не предатель! А вот Рено предал меня в Дамаске и оставил умирать.

– Принц Рено? – резко уточнил сенешаль. – Бывший правитель Антиохии?

Джон кивнул.

– Вот видите! – заявил Жильбер. – Он порочит имя храброго воина, чтобы себя спасти. Как мы можем верить обманщику?