Орикс и Коростель - стр. 25
Стандартные обеденные диалоги его кукол. Раньше все было так замечательно. Ы-ы-ы-ы. А теперь я пойду в коробку из-под печенья. И никакого секса ты сегодня не получишь.
Мама была простой, обычной мамой, сказал Джимми человеку из ККБ. Делала то, что все матери делают. И много курила.
– Она вступала в какие-то, скажем так, организации? В дом приходили какие-нибудь странные люди? Она много разговаривала по мобильному телефону?
– Мы будем благодарны за любую помощь, сынок, – сказал другой сотрудник. Слово «сынок» Джимми добило. Он ответил, что ничего такого не помнит.
Мать Джимми оставила ему одежду – сказала, на вырост. Дурацкая, как и вся одежда, которую покупала мать, и к тому же мала. Джимми убрал ее подальше, в шкаф.
Отца эта история заметно потрясла, выбила из колеи. Его жена нарушила все правила, вела какую-то совершенно иную жизнь, а он понятия не имел. Такие вещи сильно портят репутацию мужчины. Отец сказал, что на домашнем компьютере, который она разбила, ничего ценного не хранил, – еще бы он что-то другое сказал, а проверить не было возможности. Потом его увезли куда-то на допрос, надолго. Может, пытали, как в старых фильмах и на сайтах-ужастиках в Сети, – дубинки, электроды, иголки под ногти, Джимми волновался, ему было фигово. Как он не заметил, что творится, почему не помешал, вместо того чтобы играть в чревовещателя.
Пока отца не было, к ним в дом поселили двух железобетонных женщин из ККБ, они вроде как должны были приглядывать за Джимми. Одна улыбчивая, вторая невозмутимая, как Будда. Они много разговаривали по мобильным телефонам, листали фотоальбомы, копались в маминых шкафах и пытались разговорить Джимми. Она просто красавица. Как думаешь, может, у нее приятель был? Она часто ездила в плебсвилли? С чего бы ей часто туда ездить, спрашивал Джимми, а они отвечали, что некоторым там нравится. Почему, снова спрашивал Джимми, и невозмутимая отвечала, что некоторые люди просто не в себе, а улыбчивая смеялась, краснела и говорила, что в плебсвиллях есть вещи, которых здесь не достать. Джимми хотел спросить, какие вещи, но не стал, ответ мог спровоцировать новые расспросы: чего матери хотелось, чего у нее не было. Он уже не раз предавал ее в кафетерии школы «Здравайзер» и не собирался продолжать.
Две женщины готовили отвратительные омлеты, похожие на подметки, а когда поняли, что этим Джимми не пронять, начали разогревать в микроволновке замороженную еду и заказывать пиццу. Мама часто ходила по магазинам? А на танцы ходила? Могу поспорить, что ходила. Иногда Джимми хотелось им врезать. Будь он девчонкой, расплакался бы, они бы его пожалели и заткнулись.
Вернувшись оттуда, куда его возили, отец начал ходить к психологу. Судя по виду – лицо зеленоватое, глаза красные и опухшие, – отцу это было необходимо. Джимми тоже ходил к психологу – пустая трата времени.
– Ты, наверное, очень несчастен, что мама ушла.
– А, ну да.
– Ты не должен себя винить, сынок. Это не твоя вина.
– А вам откуда знать?
– Все в порядке, можешь выражать свои эмоции.
– Какие именно?
– Не надо быть таким агрессивным, Джимми. Я понимаю, каково тебе.
– Ну, если вы и так понимаете, зачем спрашивать, – и так далее.
Отец сказал, что они мужчины и должны справляться. И они справлялись. Всё справлялись, справлялись, наливали себе апельсиновый сок по утрам, клали тарелки в посудомоечную машину, если не забывали, и через несколько недель папино лицо уже не было зеленоватым, и он снова начал играть в гольф.