Орел/Решка - стр. 3

– Я в их классе по английскому, – он не упомянул, что девушки его вряд ли знали. Близняшки были слишком популярны, чтобы обращать внимание на Эфраима, за ними волочилась куча парней, включая его лучшего друга, Натана Маккензи, на которого они не обращали ни малейшего внимания.

Он едва не спросил миссис Моралес, почему она так назвала дочерей; девушек настолько сильно обожали, что никто не смеялся над их именами, когда в прошлом семестре класс проходил «Франкенштейна».

– Так… что происходит сейчас? – спросил он. – С мамой?

– С ней как раз собирается побеседовать психолог. Он хочет понять, что случилось, когда она… – Медсестра не закончила фразу, устремив глаза в потолок. Эфраим заметил у нее на шее серебряный крестик на тонкой цепочке. – Служба опеки тоже захочет поговорить с ней. И с тобой, – добавила она.

Он стиснул зубы.

– Но обычно с ней все в порядке, правда.

Не считая алкоголизма и депрессии.

– Таковы правила больницы.

Парень глубоко вздохнул и признался:

– Она повторяла, что я… умер. Как будто действительно в это верила.

Ее рука дернулась вверх, словно она хотела благословить Эфраима.

– Кто-то допустил чудовищную ошибку, – сказала миссис Моралес.

– То есть?

– Утром к нам привезли жертву несчастного случая. Мальчик примерно твоего возраста и веса, с таким же цветом волос. Его лицо было изуродовано, но, если честно… я понимаю, почему его могли принять за тебя, – она внимательно посмотрела на юношу.

Тот попытался сохранить спокойный вид, хотя чувствовал, как сквозь потрясение уже пробивается настоящая злость. Но главное – его мать не сошла с ума. Она просто спутала его с кем-то еще.

– Его сбил автобус? – спросил Эфраим.

Миссис Моралес кивнула, поджав губы.

– Как раз около библиотеки. Он погиб мгновенно, хоть не мучился.

– Но, если вы не смогли даже опознать его, как об этом узнала моя мать? Почему никто сначала не позвонил в школу? Я был там все утро.

Эфраим остался после уроков, надеялся поговорить с Дженой Ким, самой потрясающей и умной девчонкой в своем классе, а в это время его мать едва не убила себя.

– У нас были причины считать, что это ты. В его бумажнике нашли твою библиотечную карточку.

Эфраим потянулся к бумажнику в правом кармане джинсов. Он пользовался карточкой буквально позавчера и помнил, куда положил ее. Или нет?

– Этого было достаточно для установления личности, но мы вызвали твою мать на опознание. Думаю, бедняга где-то нашел твою карточку. Пока ты сегодня не пришел, мы все думали, что ты мертв, – она поджала губы. – На бумаге так оно и есть до сих пор. Лучше мне это исправить.

– Могу я получить обратно свою карточку?

– Мы отдали все твои – его – вещи твоей матери, когда она пришла сюда, – она покачала головой. – Мне жаль, что ей пришлось через все это пройти. Если бы такое случилось с моими девочками… Какая трагедия. Теперь нам придется разыскать его семью, – она встала.

Медсестра направилась к двери, когда Эфраим спросил:

– А… тело… все еще здесь?

Она глянула на него в замешательстве.

– Тебе лучше этого не видеть, – она замешкалась. – У меня смена заканчивается через час. Тебе есть куда пойти? Позвонить кому-нибудь?

Эфраим не хотел возвращаться домой. Там пришлось бы отмывать пол, ползать вокруг стола на кухне и собирать красные пилюли.

– Нет, на самом деле нет. Могу я просто остаться здесь? – спросил он.