Орел и Дракон - стр. 7
В семье брата фру Торгерд приняли хорошо, уважая и кровное родство, и память ее мужа, который жизнью и смертью своей показал, каким должен быть достойный человек. Когда пришло время, мальчиков отдали на воспитание в дом Аринбьёрна харсира. Торир Верный отправился с ними, поскольку знатному вождю и хозяину большой усадьбы, конечно, недосуг было на самом деле постоянно приглядывать за двумя подвижными и неугомонными мальчишками.
– Ваш отец сидит в Валгалле на самом почетном месте, напротив Одина! – с уверенностью внушал Харальду и Хрёреку Торир. – И каждую ночь он сражается лучше всех!
– А как же Сигурд Убийца Дракона? – Рери уже в детстве был склонен подвергать сомнению все то, что ему говорили.
– Ну, с Сигурдом они, пожалуй, сидят на самом почетном месте по очереди! – Торир готов был идти на разумные уступки. – Но никто другой с ним не сравнится!
– А ты дурак! – говорил Харальд и норовил влепить младшему брату подзатыльник.
В северных странах было много мальчиков, которые так же твердо верили, что их собственный отец сидит теперь в Валгалле на самом почетном месте и иногда уступает его разве что Сигурду Убийце Дракона. А Старкаду, придурку и великанью отродью, никогда, и пусть он хоть обкусает себе с досады локти на всех шести руках! Их воспоминания были как кольца на срезе дерева – память о теплых и холодных годах. В годы удачных походов было весело и изобильно, но добытое доблестью богатство быстро уходило на пиры и содержание дружины, и тогда в хлеб опять подмешивали сосновую кору и опять мечтали, снаряжая корабли…
Их мать, фру Торгерд была миловидной женщиной, с мягкими и правильными чертами лица, но кончик носа у нее смешно загибался вниз, словно хотел сказать: я не высовываюсь. А оттого у фру Торгерд, с ее светлой кожей и почти бесцветными бровями, вид всегда был робкий и испуганный. Ее сыновья думали, что она так никогда и не оправилась от пережитого, но королева Хольмфрид говорила, что и раньше, до замужества, йомфру Торгерд имела точно такой же вид. Здесь, в Хельгелунде, она родилась, отсюда когда-то уехала, чтобы выйти замуж за молодого, но уже прославленного Хальвдана конунга, и сюда вернулась с двумя малыми детьми, чтобы навсегда обрести свой покинутый было дом. Но ее сыновья знали, что этот дом для них чужой, хоть и жили здесь, не видя от родного дяди ничего, кроме добра и заботы. Харальду было особенно обидно: он родился наследником отца и получил родовое имя будущего конунга. А теперь его ожидала, в лучшем случае, судьба «морского конунга» – предводителя дружины, который ищет себе подвигов и славы на морях и гордится тем, что никогда не ночует под закопченной крышей. Их род был достоин большего.
Но вестманландский конунг Сигимар по прозвищу Хитрый, победивший Хальвдана, прочно обосновался в Южной Ютландии и передал ее по наследству своим сыновьям. Так что сыновьям Хальвдана, которые теперь уже подросли и могли бы сами править, было некуда вернуться. Впрочем, в этой превратности судьбы таилась и надежда. Как говорил Торир, ни один конунг не пришит к своей земле тюленьими канатами, кто-то теряет владения, а кто-то приобретает, причем зачастую в самом неожиданном месте – и для удачливого отважного вождя какая-нибудь держава всегда найдется. Хватило бы отваги и удачи, а земли в Среднем Мире много! Ведь и сам Сигимар Хитрый отправился искать себе доли за морями после того, как уппландским конунгом Эйриком был изгнан из родного Вестманланда.