Ордынский волк. Самаркандский лев - стр. 14
Хусейн кивнул на девочек:
– Познакомься, Тимур. Это, – он указал на ту, что была слева и которая притворно извинялась, – Ульджай Туркан, моя родная сестра, а это, – он улыбнулся по-особенному, – Сарай Мульк, она ханша из рода Чингисхана.
И Тимур, и его отец с любопытством посмотрели на родовитую девочку, в чьих жилах текла голубая кровь покорителя мира. Сарай Мульк стыдливо опустила глаза, а вот Ульджай Туркан смело глядела именно на Тимура. Что смотреть на брата – она его видела каждый день!.. Что же подсказывало ему, четырнадцатилетнему подростку, провидение, так неожиданно открывшее сразу двух юных дев, которые сыграют в его жизни великую роль? А он сам переводил взгляд с одной из них на другую и не знал, чей облик больше притягивает его. Чье лицо больше привлекает – они были обе такие хорошенькие, веселые, с блестящими карими глазами. Маленькие серны!
– У меня появился новый друг, – объявил Хусейн. – Он отличный боец. Когда я стану правителем Мавераннахра, я возьму его к себе на службу.
– Нам пора появиться перед вашим дедом и отцом, – сказал учитель Хусейну. – А вам, госпожа Ульджай Туркан и госпожа Сарай Мульк, пора на свою половину.
– Вот-вот. – У одной из колонн выросла усатая толстая нянька в пестрых платьях и платках; она явно запыхалась. – Наконец-то я нашла вас, проказницы. – Они засеменили к ней, нянька обняла их за плечи. – И что мне с вами делать?
Девочки уходили с неохотой. Ульджай Туркан обернулась напоследок – и вновь посмотрела на Тимура. Хусейн протянул сверстнику руку и пожал ее нарочито крепко.
– Еще увидимся, Тимур-бек, – сказал он. Уважительно поклонился отцу сверстника – и удалился в сопровождении учителя.
Тарагай и Тимур шли по коридору дворца, устланному коврами.
– Ты был и дерзок, и неосторожен, – сказал отец сыну. – Я говорю и о твоих обидных словах, которые задели молодого эмира, и об этом поединке. Я-то знаю, на что ты способен. Если бы ты нанес ему рану, нам бы этого не простили.
– Я был самим собой, – ответил юноша.
– Клянусь пророком, в этот раз ты оказался прав. Иногда быть самим собой – единственный выход из положения. Но так бывает не всегда.
Тарагай хорошо изучил норов сына и часто удивлялся, какому мальчику, непохожему на остальных, он помог явиться на свет.
Потом был пир, устроенный эмиром Казаганом в честь его верных вассалов. Тут обильно лилось вино, звучала музыка. Эмир Казаган выглядел особенно величественно, сразу видно – хозяин. Через его лицо проходила черная повязка – она закрывала левый глаз. Прощальная метина от последнего Чингизида Мавераннахра.
Вокруг Казагана сидела его близкая родня, по правую руку восседал на подушках его сын и наследник – эмир Мусли, как о нем за спиной говорили: «слабый в сравнении с отцом человек», по левую руку был старший сын Мусли – Хусейн, с важным видом юноша обозревал своих будущих подданных. Эмиры и беки пили за процветание Мавераннахра. Был тут и старший из клана Барласов, в свите которого сюда приехал Тарагай и его сын Тимур. Слуги подносили фрукты и сладости, наливали чай и вино. И хотя мусульманам пить спиртное не полагалось, но их государства раскинулись на территориях древнейших винодельческих культур, и память об этом трудно было искоренить из жизни людей.
Ведь написал персидский поэт, мусульманин Омар Хайям почти триста лет назад: