Орден Падшего Ангела. Третье сочинение Джузеппе ди Кава. Поцелуй Люцифера, или Ведьма из Черветери - стр. 15
Маг подошёл к отцу Бенедикту и забрал из его рук книгу в кожаном тиснёном переплёте. Секретарь личной приёмной поклонился Таддео и прошептал:
– Я всегда жду вас на беседу с победами над еретиками. Не забывайте про наш разговор, но не сообщайте о нём мессеру Джулио ди Скрибаньи. Пусть это будет личной тайной. Пока вас не будет, я продолжу заниматься демонологией и к вашему возвращению из Черветери смогу порадовать новыми историями за чашечкой кофе. Помните, я и вы – надёжные друзья, каких не видывал великий Рим.
При этом глаза Бенедикта так сверкнули, что Таддео прочёл в них только жажду интриг и грех властолюбия. Маг холодно улыбнулся и рукопожатием, незаметным для окружающих, заверил монаха в полной своей поддержке и искренней дружбе. Затем Таддео направился к коню, отдав взмахом руки команду слуге Джузеппе сделать то же самое. Вся инквизиционная команда была готова к выдвижению и ждала приказа комиссара инквизиции.
– Пора в путь, в сёдла. С нами правда и церковь, а значит, и вся земная и небесная сила. Да сгорят все ведьмы и колдуны в один день! – громко, как настоящий полководец, провозгласил комиссар и первым сел на коня.
– Амен! – громко и едино закричала вся инквизиторская команда и последовала его примеру.
Только Таддео и Джузеппе молча заняли своё место в строю.
Это слово – «Амен» – означало: «Верно! Да будет так!» Но, видимо, у мага и у слуги были другие мнения на этот счёт.
Глава 3 Рассуждения о ереси и тайных науках
«… Как не все болезни лечатся одним и тем же лекарством, а для каждой имеются определенные лекарства, так и не ко всем еретикам и не ко всем подозреваемым в еретичестве надо подходить одинаково при постановке вопросов, при инквизиции против них и при допросах. В зависимости от секты и личности обвиняемого видоизменяется и форма расследования. Судья, как умный врач, стремящийся отсекать дряхлые и больные члены и отделять паршивых овец от здоровых, должен наперед знать, что обвиняемая зачастую обладает колдовским искусством упорно замалчивать правду при допросах. Сломить это упорство не представляется возможным одним каким-либо средством. Указать одно какое-либо средство было бы неправильно и потому, что сыны тьмы, видя постоянное применение этого средства, стали бы легче избегать его поражающих свойств и нашли бы ему противодействие…»
Яков Шпренгер, Генрикус Инститор. Молот Ведьм. Часть III. 1487 год
Инквизиционная команда тронулась в путь. Впереди ехал Джулио ди Скрибаньи вместе с Таддео и теологом-обвинителем, а сзади монахи Батисто, Лукреций и Амато. Рядом с ними очень скромно, последним в кавалькаде молча следовал и Джузеппе. Он внимательно слушал речи, но при этом тщательно притворялся совершенно безразличным к бахвальству спутников. Ему строго-настрого было наказано не встревать в разговоры монахов, не проявлять постыдного любопытства и держаться несколько свысока, как подобает слуге высокородного дворянина.
Следуя за своим господином, Джузеппе иногда заглядывал в небольшую книжицу, накануне приобретённую для него синьором Таддео. Она была написана известным инквизитором Джованни Делла Каза и называлась «Галатео, или О нравах». Это сочинение считалось очень модным в Риме и являлось руководством по хорошим манерам и комплиментам для всех граждан Италии, считавших себя достойными находиться в высокообразованном обществе.