Орден Крона. Банда изгоев - стр. 21
– Слушайся его, Дормунд, – успеваю я прошептать вслед уходящей процессии, прежде чем за ними закрывается дверь. – И всё будет по-другому.
Я вновь остаюсь одна в своих покоях – маленькая, ненужная, безумная принцесса. Я способна останавливать время и создавать артефакты, меняющие его ход. Я – истинная Иверийская наследница. Но что толку от величайшей из магий, если я не способна повлиять даже на своего сына?
– Отец! – снова зову я, обращаясь к флажкам. – Ты был сильным. А я – слабая. У меня ничего не получается.
Жалость заполняет меня всю, до кончиков ресниц. Я поднимаюсь и на дрожащих ногах иду к балкону. В жизни нет радости. В жизни нет любви. Это иллюзия, обман для простолюдинов, чтобы отвлекать их от политических решений и несостоятельности власти. Именно так учила меня Милда Торн, мудрейшая из женщин.
Королям и королевам не позволено любить и быть любимыми. Но, может… может, в пекле Толмунда я встречу того, кто почти не замечал меня при жизни? Своего отца. В пекло ведь попадают все, кто лишает жизни – других людей или себя.
Я иду к тебе, отец… Поднимаюсь на широкие перила балкона и смотрю вниз без страха и сожаления. Наверное, кто-то другой смог бы оценить красоту Лангсорда – кто-то, кто не видел его с самого рождения. Но шум его каналов я уже не слышу так же, как биение своего сердца в ушах.
У подножия замка раскинулся королевский сад с каскадом водопадов, заполненный людьми от белоснежных стен до самой площади. Отсюда виден новенький Преторий – первое консульство Квертинда. Я видела его в разные времена и знаю, что он простоит ещё долго. Кто-то сильный непременно сохранит его и защитит. Кто-то, но не Везулия Иверийская. И самое главное…
– Кто-то должен снять эти проклятые флажки, – шепчу я и делаю шаг в прекрасную пустоту.
Я лечу над Квертиндом, сердце бешено колотится, подскакивая к горлу. И дышу… всё ещё дышу...
Я резко вдохнула, пытаясь унять сердцебиение. Моё лицо намокло от слёз и холодного пота – как всегда бывает после видения. Воздух с шумом или, скорее, со стоном ворвался в мои лёгкие, плечи задрожали. Мех горжетки прилип к щекам. Я развалилась на диванчике и подняла глаза к потолку, обитому алой тканью с россыпью мелких корон.
– Да что же это опять, ваша милость! – запричитала Нэнке, обмахивая меня веером. – Вам бы в постель теперь, отдохнуть.
– Нет, – выдохнула я в ответ. – Сейчас пройдёт. Перестань, Нэнке.
Я некрасиво хлюпнула носом и сразу же приняла из рук обиженной сиделицы вышитый платок. Инициалы напомнили мне, что я не Везулия, а Ванда Ностра. И я непременно должна научиться жить.
«Везулия Иверийская была нездорова и от своей болезни покончила жизнь самоубийством в 64 году от коронации Тибра Иверийского, не выдержав новости о престолонаследии своего сына» – так написано в учебниках Квертинда. Каково было первой истинной Иверийской наследнице на самом деле, теперь знаю только я. И, возможно, Великий Консул Камлен, что молча держал меня за руку, пока я пыталась прийти в себя. Мы с ним храним столько тайн, которые не имеем права раскрывать и обсуждать даже друг с другом.
Я слабо сглотнула, успокаиваясь.
Дилижанс уже выехал на площадь, оставив позади Иверийский замок и тот самый балкон, с которого упала моя недавняя проводница.
Сейчас тут тоже было людно, но вместо траурных флажков висели праздничные, разноцветные, переплетённые с рябиновыми бусами. Большой фонтан переливался семью разными цветами, перекидывал струи воды и играл бликами огромной короны, покрытой пластинами сусального золота. Ему вторил плеск водопадов с каскада у подножия Иверийского замка, который был едва слышен за шумом площади.