Орден. Детективные повести - стр. 15
– Наполеондор страны Вердекоста, – сказал Леон, покосившись на него. – Страны нигде в этом мире не существующей. Вот такие дела!.. Делали мы здесь раньше антиквариат, монеты Российской империи, Петра Третьего, Анны, тех времен. Но потом магистр заявил, что это неблагородно. Стали делать вердекостовские – это уже ничего, не подделка совсем. Совсем честная игра. Хотя антиквариат, конечно, гораздо был выгоднее. Коллекционеры нас тогда быстро просекли, но для взяток ментам сойдет. – Кивнул на блещущую кучу монет. – Считай, половина из этого тоже на дрессировку ментов пойдет. Вон какие у них аппетиты
Рядом хлопал пресс, монеты с серебряным звуком падали на стол рядом с аптечными весами. По-настоящему серебряным. От тряски стол немного качался, и вся гора серебра тоже звенела. Тонкий звон наполнял это подземелье. Слыша и видя все это вокруг, стало понятно, какой он могущественный и богатый, их орден. А деревня наверху – это так, декорация. Бор за стеной затих.
– Когда мы антиквариат делали, главмент уже коллекцию из наших монет принялся собирать, – послышался незнакомый голос из-за стены, – даже заказывать нам что-то. Из золота, серебра, даже из платины взялись ему монету лепить. Из чего попало, из всякого дьявольского металла.
– Платина, вроде, не совсем дьявольский, – сказал Лев невидимому собеседнику. – Из нее при царях деньги не делали. Худородным серебром его тогда называли.
– Главменту пойдет, – заметил рядом Леон. – Подлецу все к лицу. Такие всякие цацки любят, лишь бы деньги куда-нибудь вложить. А сейчас наполеондоры гребет, хотя и выговорить это слово не может. Таких, как он, не покупать, а мочить надо.
– И покупаем, и мочим, – опять донеслось из-за стены. – Но они снова и снова вылупляются. Откуда только? Орден стоит за народ, на него работаем. А когда мы работаем не слишком аккуратно, приходится платить. Когда надо, менты закрывают глаза. И уши. Звон серебра, этих наполеондоров им все заглушает. Вот так, Наполеон Николаевич, так-то, джентльмены! Отрадно, что чиновник у нас продажный. Плохо только, что берет много. Я сам главменту монету таскал, – Все слышался голос. – Не коллекционер он, а барахольщик. Своими побрякушками передо мной хвастался, а потом, особо, картинами Никаса Сафронова. Взглянул я на такие картинки: болван для болванов наспех пишет. Хотя бы про перспективу догадывался.
– Это Семен Рэмович, он у нас издавна ходок по кабинетам, – с насмешкой заметил Леон и кивнул на стену, – Сам Божко Семен Рэмович. Крупным чинушей был, депутатом даже, а вот к нам ушел.
– Признаюсь, в основном, потому, что оружие очень люблю, джентльмены, – опять донесся голос. Лев вдруг понял, что слышал его, этот голос, у себя во дворе, тогда ночью. – Вот, смотрите, что сделал. Сколько лет мечтал изготовить. Лелеял эту мечту.
В стене открылась грубая дверь из горбыля. Появился человек, большой, пузатый. Его простое лицо меняли старомодные густые бакенбарды. На этом архаически украшенном облике тоже где-то лежала металлическая грязь.
Он счастливо улыбался, показывая, лежащий на ладони, тяжелый пистолет с толстым стволом. Протягивая его, появившийся Божко сказал:
– Вот сделал, наконец, пистоль! Не ожидал, что он таким сложным в работе окажется. Пистолетик «Глог». На пятнадцать патронов, раньше культовый у братков был. Да, сэры! Это вам не прежние наши успехи. Когда мы автоматы-толстопятовки, ростовскими фантомасами придуманные, делали. Да всякие стэны, считай, куски трубы с пружиной.