Оранжевый портрет с крапинками - стр. 6
– И что же, он правда твой родственник? – со смесью недоверия и уважения поинтересовалась Юля.
– Ну да, – небрежно откликнулся Фаддей. – Он мамин какой-то пра-пра-пра-… двоюродный дедушка.
– Разве Беллинсгаузен из этих мест?
– Так и я не из этих! Я сюда просто каждое лето приезжаю, к тете Кире!
Юля удивилась. Она была уверена, что мальчишка – местный житель. Он так подходил к здешним улицам и заросшим берегам.
– А откуда ты?
– Из Среднекамска, – сказал он и почему-то вздохнул.
Юля понимала, что и Среднекамск – едва ли родина знаменитого мореплавателя. Но все равно обрадовалась:
– Мы почти земляки! У меня там дядя живет, мамин брат. Он мастер цеха на авторемонтном заводе.
– Я даже не знаю, где там такой завод, – опять вздохнул Фаддей. – Город-то большущий, заводищев всяких полным-полно… И школ почти двести… А здесь всего три… – Он вдруг поднял веснушчатое лицо и сказал совсем о другом: – Ты вон до той балки дотянешься?
Невысоко над головой проходил ржавый брус. Толщиной с хорошее полено. Юля встала на цыпочки и кончиками пальцев тронула холодное железо.
– А я ни разу допрыгнуть не смог, – печально признался Фаддей. – Подсади меня, пожалуйста.
Юля усмехнулась и подхватила мальчишку за бока, ощутив сквозь майку птичьи ребрышки. Потомок адмирала был легонький, и она шутя вскинула его над головой. Фаддей вцепился в брус и повис, покачивая ногами. Морковные гольфы сбились в гармошку, а один кед шлепнулся на пол.
– Здесь висел главный колокол, – сообщил из-под балки Фаддей. – Думаешь, зачем висел? Чтобы в праздники звонить? Вовсе даже нет, это тревожный колокол был. Здесь часовые дежурили. Если враги подкрадутся, они сразу – бамм! – Он качнулся сильнее и повторил громким голосом: – Бамм, бамм!
На нем горели рыжие солнечные пятна.
Юля снова оглядела горизонт. Солнце уже почти касалось леса.
– Надо спускаться, – нехотя проговорила Юля.
– Подожди, – отозвался Фаддей. – Я колокол. Бамм!
Юля засмеялась и дернула его за ногу:
– Ну, колокол-бубенчик, пора…
Он прыгнул на пол и заскакал на одной ноге, натягивая кед.
– Фаддей… – сказала Юля. – Тебя так и звать «Фаддей» или можно поуменьшительнее?
– Можно Фаддейка… – Он стрельнул исподлобья золотой искоркой. – Я же еще не Беллинсгаузен.
"Фаддейка – это хорошо! – подумала Юля. – Это в самый раз. Фаддейка он и больше никто".
– А ты можешь ответить на один вопрос, Фаддейка?
Он весело распрямился:
– Хоть на тыщу.
– На один… Это здорово, что ты меня сюда привел. Но почему? Ни с того ни с сего, незнакомого человека…
– А… разве… – Он как-то старательно заморгал. – Ой-ей-ей… Разве вас не тетя Кира послала?
Юля молчала.
– Ой-ей-ей… – Фаддейка запустил пятерню в свои космы. – Она сказала: посиди на берегу у башни, придет одна тетенька… то есть молодая женщина, приезжая. Я, говорит, обещала, что ты ее на колокольню сводишь. Она, говорит, стариной интересуется…
Юлю кольнула ревнивая досада: не ее, значит, ждал Фаддейка. Но сразу она встревожилась:
– А где же та женщина? А тебе не влетит теперь?
– Ой, влетит, – охотно откликнулся Фаддейка. И решительно взял Юлю за рукав: – Пошли!
– Куда?
– К тете Кире. Ну, к нам домой. Скажешь, что я не виноват. А то мне знаешь как… Пошли!
– Но я же… Я не знаю… А это куда? Далеко?
– Не далеко. Средне. Вон там, за рекой, видишь красную крышу с двумя антеннами? Вот за тем домом еще квартал. Идем. Ну… Юля…