Оранжевая смута - стр. 72

– Хорошо, пробу я сниму в вашем присутствии, – сказала официантка.

– Не надо было этого говорить до тех пор, пока она не принесла заказанные блюда, – сказал Савелий Гриб. – Теперь-то она, конечно, принесет здоровую пищу, и мы не сможем застать ее врасплох. А жаль. Вот был бы шум на всю Донеччину, а так придется смириться.

– Я не ел со вчерашнего дня и потому пожертвовал сенсацией, но у нас не все потеряно, – произнес Дьяволивский, потирая руки в предчувствии вкусных блюд. – Мы посетим другой ресторан и там проделаем этот эксперимент. И вообще, Савелий, знаешь, о чем я сейчас подумал? Как только Виктор Писоевич будет объявлен всенародно избранным президентом и я получу портфель министра народного образования и культуры, я издам указ о запрете русского языка во всех восточных обастях. Никому не будет позволено общаться на чужом нам языке.

– А как школы?

– И в школах поганый язык будет запрещен.

– Вместо русского следует ввести польский.

– Дзенкуе бардзо, – произнес Дьяволивский на чистом польском языке.

Богатство, соединенное с властью, – это богатство в энной степени. Судьба Пердушенко сложилась так, что к его богатству могла присоединиться власть, правда, он пока не знал, что ему обломится. Мечты крутились вокруг премьерского кресла, а на это кресло претендовала Юля, второй человек в оранжевой революции. Он все думал, кто богаче – кум Вопиющенко или он. Какое место следует отвести Юле? Кум ограбил банк, вывез все золото на Кипр, а Юля вывезла шестьсот миллионов долларов из России. Ясно, что она на третьем месте. Но Юлия, со своими награбленными миллионами, не должна составить ему конкуренцию. Поэтому кресло премьера может достаться только ему и никому другому. Для этого он начал издавать газеты, а потом подобрался и к телевидению. Вскоре им был создан пятый канал, на котором шло то, что ему было по душе.

Растущее влияние магната обеспокоило Вопиющенко и Юлю. И тут начались сложные политические интриги, в которых выигрывала Юлия. Но так как эти интриги наполнены обыкновенной человеческой грязью, Пердушенко решил, что на них нет смысла останавливаться, помня о том, что, копаясь в грязи, долго придется производить санитарную обработку, дабы самому не портить окружающий воздух.

Петя Пердушенко обладал еще одним неоценимым качеством – завидной физической силой, за которой следовала наглость, замешанная на самоуверенности и презрении к окружающим людям. Как никто другой Пердушенко претендовал на первые роли в государстве.

У Пердушенко был свой гарем. Иногда журналисты и дикторы пятого канала, среди них были довольно симпатичные личности женского пола, по очереди приглашались на дачу Петра. Они скрашивали его тоску, находившую на него неизвестно откуда, пели, танцевали, а некоторые, по доброй воле, гасили вспыхнувшую вдруг страсть молодого крепкого мужчины, не брезговавшего молодым телом. И только одна девушка, Наталья М., с самого начала повела себя независимо и гордо.

Петя исполнился гневом. Уже утром на следующий день был подписан приказ об увольнении М. Секретарь Ира, отпечатав этот приказ, вошла к Пердушенко, чтобы подписать его, но тут же заявила:

– Если вы увольняете Наташу, то и я подаю заявление об уходе. Позвольте присесть и, если можно, бумагу и ручку.