Оранжевая смута - стр. 67

Мудрый человек вернулся домой, как побитый. Если его прихлебатели, благодаря своей тупости и недальновидности, считали, что именно он, Виктор Писоевич, победил в теледебатах, то сам будущий президент чувствовал, что он выглядел на фоне своего оппонента бледно.

Да и Катрин встретила его хмурой улыбкой. Он уткнулся ей в грудь и засопел.

– Виноват, прости, – сказал он и схватился за голову.

– Да, ты проиграл теледебаты, а значит, проиграешь и очередной тур выборов. Этот Яндикович оказался крепким орешком, он практик, а ты просто болтун. Извини за откровенность.

– И что теперь делать?!

– Витюша, ты – мой муж, отец моих детей. Я тебе помогу стать президентом… только при одном условии…

– Каком? Я на все готов, клянусь честью, нет, клянусь матерью.

– Моя страна Америка поможет тебе взять власть. Ты станешь президентом. Но ты должен порвать с Юлией.

– Да я без нее… кто я такой? Я не победю.

– Да не сейчас. Вы пока держитесь вместе. Даже премьером ее назначь. Пусть поработает, она все завалит, это точно. Только одна из женщин хорошо руководила страной. Это Маргарет Тэтчер. А Юлия… она просто болтушка, она тебе все развалит, вот увидишь.

– Хорошо, я согласен.

– Смотри, если подведешь, я дам тебе развод и вернусь в Америку, а Америка от тебя отвернется, ты останешься ни с чем и будешь никем, ничем.

– Даю слово.

После сумбурного выступления на теледебатах Виктор Писоевич вышел весь в поту и в очередной раз достал изрядно влажный платок, чтобы промокнуть лоб и вытереть мокрую шею. Соратники встретили его аплодисментами и наперебой кричали:

– Вопиющенко, так! Ты победил, у тебя была выдающаяся речь. Такую речь ни один оратор никогда не произносил.

Юля тоже рукоплескала, а затем взяла его за локоть и увела в темный угол.

– Ты уж не обессудь, я, как твой друг, причем бескорыстный, скажу: ты мог быть лучше, ты мог бы победить соперника, но не победил его. А почему? Да потому, что растерялся. Ты выглядел неуверенным, мало того, испуганным, как провинившийся мальчишка. Мямлил, не мог оторваться от бумажки, местами был противоречив, и вообще, логическое мышление у тебя отсутствовало полностью. Неужели нельзя было выучить текст. Там всего-то с десяток предложений.

– Я плохо выспался в предшествующую теледебатам ночь. Видел дурные сны: будто Яндикович собирается проткнуть меня копьем, а я взбираюсь на стенку, но цель далеко, почти на небе, – оправдывался Вопиющенко. – И, тем не менее, в основном я ведь справился, не так ли? Ведь все вы так щедро аплодировали, когда я вышел из комнаты, откуда транслировался наш поединок. А Борис Поросюк не только поздравил меня с победой, но и колени обнимал, туфли пытался облобызать. Так что ты, козочка, не очень…

– Я тебе как близкому другу говорю правду, которую ты мало от кого услышишь. Но знай, на всех форумах я буду кричать, что твое выступление было мудрым, даже гениальным, и моя речь будет убедительной. Я здесь с тобой тет-а-тет одна, а на людях совершенно другая.

– Это мне подходит, – согласился Виктор Писоевич.

Соратники Вопиющенко – Пердушенко, Бенедикт Тянивяму, Борис Поросюк, Заварич-Дубарич, внесли булаву, сработанную из дерева в мастерской Львова, и бросили к ногам Писоевича, а потом принялись по очереди слюнявить своего кумира.

– Что это такое? – удивилась Юля.