Оранжевая смута - стр. 59
– Виктор Писоевич, а она права, ей-богу, права, – сказал Бздюнченко, глядя на последние ряды, где скромно сидел будущий президент в скрюченном виде.
– У меня новость, я просто так к мужикам не врываюсь, – сказала Юлия.
– Какая?!
– Какая?!
– Ради Бога, какая?
– Группа великих писателей Галичины, – Юлия назвала несколько фамилий, – всего двенадцать человек, обратились к украинскому народу с призывом отдать свой голос за Вопиющенко Виктора Писоевича. Это выдающиеся писатели украинского народа и всего Евросоюза. Как только мы победим, мы переведем их великие произведения на все языки мира. Мне уже звонили из Евросоюза по этому вопросу. Вы слышите, Виктор Писоевич? Выходите из закутка, садитесь в президиум. Президиум без вас похож на балаган. Вон Бздя с длинной шеей сидит как сирота казанская.
– Никогда не слыхал этих фамилий, – поморщился Вопиющенко и решительно встал, чтобы занять место за столом президиума.
– Они еще молодые и очень скромные. У одного вышли два тома произведений по пятнадцать страниц каждый, а остальные ждут нашей победы и только тогда выдадут нам свои великие произведения для издания в десяти томах.
– Надо, чтоб стали известны, – сказал Бздюнченко. – Если их великие творения написаны на галицко-польском диалекте, мы переведем на украинский. Юлия, займись этим. Растиражируем, разрекламируем на весь белый свет.
– Виктор Писоевич, когда пройдут выборы, издай, пожалуйста, указ о награждении всех двенадцати писателей премией Тараса Шевченко, ведь эти двенадцать галичан, никому пока неизвестных, все равно что двенадцать апостолов. Это символическое число. Они в своем обращении к украинскому народу совершенно справедливо указывают, что с приходом к власти Вопиющенко, то есть тебя и меня, Украина войдет в Евросоюз, а если победит Яндикович, то Украина будет порабощена москалями, – тараторила Юлия под аплодисменты.
– Эти галичане хотели бы навязать свою волю всем украинцам, – сказал Пердушенко, – но я считаю, что время национализма прошло. А эти так называемые бумагомаратели, это все дети Бориса Поросюка, не так ли?
Поросюк заморгал глазами, а потом втянул голову в плечи и поправил очки, что сползли на кончик носа.
– Члены Евросоюза, с которыми я постоянно общаюсь, одобрительно относятся к проявлениям национальной гордости и независимости галичан, – сказал Поросюк. – А что касается двенадцати писателей Галичины, то я уже начал переговоры об издании их художественных произведений… на польском языке. А там и на французском, потом на аглицком. И на русском надо бы.
– Надо в Киеве издать, – решительно предложил Бенедикт Тянивяму. – Я уже прочел один рассказ. Они пишут лучше Чехова: у Чехова рассказы на две, три страницы, а у них рассказ на полстраницы. Разве это не достижение? Если Чехов описывал какие-то события длинно и скучно, то галичане руководствуются одним правилом: краткость – сестра таланта. Так, великий украинский писатель Андрухович пишет: москали – вон. Из двух слов у него получился рассказ. А какой мудрый рассказ!
– Друзья мои, – вступил Вопиющенко, поскольку ему не положено было отмалчиваться, – я думаю так: как только мы победим, я заставлю свою нацию повернуться лицом к нашим великим писателям. Они подняли важную тему, тему русского языка на Украине. Не секрет, что половина моей нации общается на русском языке. А где же наш родной язык? Что мы, хуже москалей? Да украинский язык это язык Шевченко, Павла Тычины, а теперь и остальных великих писателей. А ты, кум, не уходи от национального вопроса. Я тоже готовлю роман, своего рода заповеди такого содержания: думай по-украински, предок древней Киевской Руси – думай по-украински, балакай на ридной мове. Эта заповедь должна звучать на каждом украинском телеканале, как только я стану президентом.