Оранжевая смута - стр. 40

– Слава Украине! – скомандовал Пинзденик.

– Слава, слава, слава!

Виктор Писоевич тоже попытался произнести это слово, но почувствовал, что его тянет на рвоту.

Его усадили в «мерседес», и кавалькада из трех машин тронулась в аэропорт.

Депутат Курвамазин, один из самых говорливых в Верховной Раде, втайне надеялся на самый высокий пост после победы Вопиющенко на выборах. Казалось, он был наиболее умным и даже одаренным оратором среди оранжевой братии. По любому вопросу, который рассматривался депутатами в качестве закона, будь то выпас скота в засушливую погоду или разведение английских бульдогов, он мог выступать до десяти раз в течение одного дневного заседания. Причем он приводил такие убедительные аргументы, что поневоле верилось: все депутаты – затаившиеся враги нации, кроме депутатов фракции «Наша Украина», куда входил и сам выдающийся оратор. Но ни Вопиющенко, ни Пинзденик, ни Пердушенко, ни Бздюнченко его не то что не замечали, скорее, недооценивали, а точнее, не любили. Они его постепенно стали ненавидеть как опасного соперника и потому пустили слух, что Курвамазин москаль, поскольку у него русская фамилия. Во всяком случае, корни Курвамазина в России. Все, в том числе и будущий президент, делали вид, что Курвамазина как бы не существует, хотя он всегда выступал на украинском языке и ни разу не употребил русского слова, а вдобавок обливал русских грязью, как только мог.

Исключительным красноречием и проклятием в адрес старших братьев и всех восточных сородичей, кто общался между собой на русском языке, Курвамазин все же добился того, что его перестали называть бранным словом «москаль». Но не больше. Украинские националисты, как и фашисты, были убежденными сторонниками чистой украинской крови, без примеси москальской в результате смешанных браков. Шовинистическая бацилла, поразившая мозги Вопиющенко еще со студенческих времен и особенно, когда он работал бухгалтером в сельской местности на западе Украины, привела его к особой национальной идее, которую, похоже, стал поддерживать не только запад, но и центр Украины. Странно, что лидеры западных стран, в которых мирно живут представители многих национальностей, в том числе исповедующие ислам, не зная никаких национальных проблем, словно не замечали, что их выдвиженец, кому они оказали не только моральную, но и материальную поддержку, скатился в болото национализма. Видимо, все еще действовал страх перед великой восточной страной, обладающей атомным оружием.

Депутат Курвамазин настойчиво убеждал себя в теории чистой украинской нации и считал, что раз он родился на Украине, вышел из утробы матери украинки и только отец у него русский, то он может считать себя чистым украинцем. Он готов был отказаться от москаля отца. Но этого от него никто не требовал. В этом не было необходимости: у Вопиющенко достаточно было пинздеников, школь-нолей, тянивяму, пердушенков да болтушенков. Таким образом, Курвамазин оставался невостребованным вопреки его унизительной лояльности и бесстыдному угодничеству. Гораздо позже, когда он очнется от шока, перенесенного в результате того, что его обошли по всем направлениям и все, кому служил умом и сердцем, Курвамазин начнет очень осторожно и очень мягко замечать ошибки своих соратников и даже образует свою партию, все еще лояльную банде Вопиющенко. Это мягкое поглаживание против шерсти, как и его облизывание ступней, снова никто не заметит. Такова судьба ретивого, заблудившегося в двух соснах политика и горе-оратора, которого жена называла Цицероном до тех пор, пока он сам в это не уверовал.