Оранжевая смута - стр. 12
Дядя Юра, заложив руки за спину, как в былые времена, когда был зэком, стал расхаживать по комнате редакции.
– М-м-м-м, – промычал он и остановился перед окном. Внизу мальчишки корчили рожицы, снимали штанишки и показывали попки под крик старшего: приветствуем руховцев.
– Не стоит обращать внимание, – буркнул Владимир.
– Москали их наняли, – сказал дядя Юра. – Они, проклятые. Вот видишь, как дела складываются. Не дай Бог, победит Яндикович. Тогда москали пришлют свои дивизии прямо сюда в Ужгород. Оккупируют наш вольнолюбивый город, а нас закроют, запретят выпуск газеты, и, возможно, нам не миновать Сибири. Я уже там отбыл свой срок.
– Да, наш родственник работал на коммунистов, это он настучал на тебя, – с горечью произнес Володя.
– Кто бы мог подумать? Я тогда совершенно не был заражен идеей национального самосознания и освобождения Украины от московских захватчиков. Просто в разговоре с Митрием обмолвился о том, что Степан Бандера погиб насильственной смертью, а воевал-то он за правое дело. Уже на следующую ночь меня москали забрали, заочно исключили из партии и лишили престижной должности и только после этого всучили двадцать пять лет. А ты, племянничек, как комсомольский работник, не пытался заступиться за меня. Или не захотел?
– Не гневи Бога, не москали тебя забирали, а свои же из райцентра; пришли два пузыря по кличке Бочкоры и потащили тебя в неизвестном направлении. Потом я тоже поплатился за тебя. Как только ты был арестован, мне тут же дали под зад. И кто бы ты думал? Свои, сволочи.
– Все равно москали виноваты. Но не будем об этом. Сколько у тебя в кармане гривен? Вытряхивай карманы.
Володя покорно стал выворачивать карманы пиджака. Оттуда посыпалась мелочь.
– Звони Поросюку, – сказал он.
– Зачем? Ты что, самому Поросюку? Да он как гаркнет, я в штаны напущу. Ты сам звони, ты же главный, а не я.
Главный редактор никому не нужной газеты почесал затылок, схватил пачку дешевых сигарет из рук дяди и у него же прикурил. Юрий Васильевич напрягся. Он уже знал: если племянник выхватывает у него пачку и у него же прикуривает, значит, на что-то решается. Это, как правило, грандиозное решение. Племянник отличался решительностью и последовательностью. Если он брался за что-то, то доводил до конца. И действительно: Володя, после первых двух глубоких затяжек, обратил свой мудрый взор на телефонный аппарат и даже сделал шаг вперед.
– Ну же, племянничек… возьми этого Поросюка в оборот, – подбодрил его дядя.
Володя решительно схватил трубку и стал набирать восьмерку. Но восьмерка с первой попытки не поддавалась: она славилась украинским упрямством. Тогда Володя занес кулак над аппаратом, а трубку сжал так, что пластмасса стала поскрипывать.
– Дай я попробую, – предложил дядя Юра.
– Ни, – сказал племянник.
– Хохол упрямый, – произнес дядя, награждая племянника скупой улыбкой.
– Есть! – произнес Володя и стал крутить барабан. – Алло! Це батько Поросюк? Приветствую и проздравляю вас с очередной победой в результате очередного выступления в парламенте нашей независимой Украины! Хай живе! Хай! Хай!
Юрий Васильевич приблизился к трубке и крикнул:
– Хай, хай!
– Шо там? – раздалось в трубке.
– Мой дядя профессор танцует… в вашу честь, пан Поросюк… Бориско.
– Тогда хай живе Украина!