Оранжевая комната - стр. 36
Скупое солнце расплылось пятнами на грязных стеклах окон. Для студии это означало начало горячего сезона: когда спрос на дизайн-проекты превышал наши физические возможности. По этому поводу – общее собрание. Длинный Рубль рассказал о заказах и распределил между нами ответственность. Дальше – острый, прямой, как рентгеновский луч взгляд на меня. Чувство – будто меня прижали к стенке. И предательское волнение, когда пальцы становятся холодными и слегка подрагивают. Он опустил вниз глаза и резко отвернулся в сторону. Я поняла: что-то случилось. Что именно – не поняла. Но почему – то уходить не хотелось. Как из теплой воды выбираться на сушу.
– Вика, останьтесь, – сказал куда-то в стол. – Алена, два кофе, – крикнул в трубку.
Алена с натренированной, лакейской улыбкой поставила передо мной чашку, блюдо с пирожными, еще ниже склонилась и спросила:
– Что-нибудь еще?
Дождалась хлопка двери и села напротив Рубля.
Ничего личного. Просто он поручил мня очень ответственное задание. Выполнить проект по заказу высокопоставленного лица. Если я удовлетворю изысканный вкус клиента, получу премию.
Неделю в ущерб сну трудилась, не покладая рук. Наградил он меня щедро – двойной зарплатой. Затем назначил меня арт-директором, увеличил в два раза оклад. В качестве бонуса выдал путевку на курорт. Совершенно бесплатно. За день до отъезда – звонок:
– Если будут какие-то проблемы, звоните. – Голосом хозяина сказал он. – И напоследок – «целую, обнимаю». Я с нежностью погладила телефонную трубку. Подняла глаза к потолку и завращала глазами.
– Ты чего? – спросил муж. – Где витаешь?
Витала я рядом с Длинным Рублем. Смущало одно: как это назвать – благодарность или влюбленность? Или благодарность, перешедшая во влюбленность. Некоторые симптомы – раздражение на мужа и планы на будущее не с ним – позволили поставить верный диагноз. Я влюбилась.
Три недели санаторно-курортного лечения пошли мне на пользу. Ходила медленно, говорила тихо, спала крепко. Все притязания со стороны мужского населения отметала без права на обжалование. Весь ход мыслей – в одном направлении: вернусь, разведусь, поженимся. Только секретаршу я возьму другую. Потому что ничто меня так не раздражает, как глупость. К тому же это качество имеет одно преимущество: дается раз и на всю жизнь.
Только кинула сумки – за телефон. Судя по голосу, обрадовался. Потому что сразу предложил встретиться и обсудить новый проект.
Вошла в приемную и поняла – что-то изменилось. В глазах Алены – ни следа от секретарской услужливости. Наоборот, высокомерный, надменный взгляд хозяйки. Вытянувшись во весь рост, так, что ее голова находилась выше моей, она сухо, будто делает большое одолжение, проговорила:
– Присядьте, я узнаю у Валерия Сергеевича, сможет ли он вас принять.
– Что значит, сможет, я звонила! – Возмутилась я.
Но она меня уже не слышала. Без стука вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой двери. Ее не было минут десять. Я прижала ухо к двери – ни звука. Наконец, Алена вышла из кабинета.
– Пройдите, – смахивая с лица улыбку, разрешила она мне.
Валерий Сергеевич развалился в кресле и, увидев меня, нехотя принял рабочую позу: руки на стол, голова – вверх, спина – к спинке стула. На повестке дня стоял вопрос о повышении квалификации молодых кадров. Главную роль в этом должна сыграть я. Взять шефство над Аленой и научить ее рисовать. Потому что она по природе талантливая девушка, но ей не хватает образования. Я никогда не слышала, чтобы нянечка из детского сада стала художником. Но Валерий Сергеевич был непреклонен. И никаких возражений не принимал.