Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - стр. 6
Я рано встал, дома все спят. Спустился по лестнице на сцену, а со сцены в зал. Стулья сдвинуты в одну сторону для танцев.
Мне нужно всё обойти и посмотреть. Иногда нахожу что-либо интересное: коробку, флакон из-под духов, иногда несколько конфет в коробке и так далее.
Это добыча утра – моя добыча.
Потом приходят уборщицы, и я удаляюсь на сцену. Со сцены балкон на Невский. Капает с крыши, тает. Весна. Смотрю на мокрую улицу…
Все на улице куда-то спешат.
На комоде горит керосиновая лампа. В квартире нет никого, кроме меня. Мать и отец в театре, брат часто гуляет. Я один; мне, наверно, семь-восемь лет.
Лампа не на столе, а на комоде: это чтобы я не уронил и не устроил пожара.
Тихо и скучно.
Кругом ведь никто не живет. Наша квартира казенная, и она одна над сценой театра[6].
Идти некуда и не к кому. Идти на сцену нельзя – мать не велит: там могут задавить во время смены декораций.
А скучно… Что делать?..
Играть нечем и не интересно одному. Сижу на диване и смотрю на лампу. Но она так скучно горит, и кажется что-то безотрадное от ее света…
Остается фантазировать и искать в висящем полотенце или мочалке тело покойника, а в темных углах – сидящих чудовищ.
А что завтра делать?
Встать рано и, спустившись на сцену, а с нее в зал, бродить по пустым комнатам, еще не убранным, в одиночестве.
Мало кто живет при театре, только сторожа и уборщицы, но их дети не могут ходить по театру…
Значит, опять один.
Двора нет, есть лишь сад. Огромный сад. Где зимой тоже июнь.
А.М. Родченко. Фигура в кимоно. 1912
А отец и мать еще спят. Жизнь начинается в театре с 10–11 часов.
Игрушки… Их нет. Отец их не дарит. Отец делает бутафорию. Бутафор – для отца это было высшее достижение: из неграмотного и безземельного крестьянина, железнодорожного рабочего до бутафора.
Вспоминаю, как в Казани, когда мне было лет 14, я забирался на крышу летом и писал дневник на маленьких книжках, полный грусти и тоски от неопределенного своего положения, хотелось рисовать учиться, а учили на зубоврачебного техника…
Возможно, что я писал и о том, что встал в восемь часов, в девять пошел в мастерскую, а в пять пришел и обедал. Дневник не сохранился. Есть дневник, когда я был в художественной школе, полный болтовни о женщине и живописи… Но он мало интересен и в нем мало фактического материала.
1940
А.
Неужели мои записки есть оправдание моего существования? Неужели они пишутся для того, чтобы после моей смерти они не осудили меня худо?
Портрет, когда я начал писать портреты, я только тут понял, что есть живопись, и тогда понял портреты, написанные художниками. И тогда понял жизнь самих людей, и понял, что есть человек…
А.М. Родченко. Рисунок из дневника. 1911
«Во время бессонных ночей, во время болезни, в моменты одиночества, когда ясно чувствуется бренность всего земного, человек, одаренный фантазией, должен обладать известной силой духа, чтобы не пойти навстречу призраку и не заключить скелета в свои объятия».
Делакруа
Теперь я понял, что для художника, и особенно для ученика, должны на первом плане стоять работа и он должен передать [натуру] и наиболее реально и точно, не обращая внимание на технику и материалы. И главное, – работы товарищей и их советы…