Опус Серого Волка - стр. 19
– Не лезь в ее прошлое, – на этот раз атаковал он. Я только мог отходить, уворачиваясь от ударов. Моя надежда была, что после таких длительных размашистых ударов он устанет, и я смогу его контратаковать. Однако он все не уставал и, разобрав мою простую тактику, он нанес пару быстрых ударов, от которых я увернулся и он использовал этот момент, чтобы положить лопату горизонтально по отношению к снегу, будто он собирает его лопатой. Приблизился ко мне вплотную и в это время поставил лопату вертикально и просунул между моих ног. Потом вернул лопату в горизонтальное положение, одновременно с этим толкнул меня в том рывке.
Опрокинулся славно. Еле собрав кости. Не смог среагировать, не было по началу понятно, что он собирается сделать. А когда все стало ясно, уже был в падении. Так меня из строя не выведешь, падения для меня одно время являлось основным занятием, почти как для каскадера. Мне кричал Саня, чтоб я не вставал, однако встал.
Встал и получил финальный аккорд этого боя в виде удара лопатой по лицу, которая была в упоре между поясницей и рукой. Удар шел на отмашь. Болезненно. Даже очень. Особенно, что это был мой первый нокаут в жизни.
Очнувшись, собрал в кучу метафорические зубы и мысли свои. Оглядевшись, увидел Санька, который направлялся ко мне. Подойдя, он сказал:
– Что же ты не послушался, Пьеро. Сейчас бы работал себе спокойно.
– Почему «Пьеро»? И чем же я буду работать интересно? Этот хапуга загреб себе две лопаты! – раздраженно произнес я.
– Ты что же, Буратино не читал?
– Нет, как-то в детстве ускользнула от меня эта книга.
– На самом деле в книге он особенно и не описывается.
Если только издание не с картинками. В книге он – живая кукла. В театре Карабаса Барабаса имеет роль и очень похож на тебя: большие грустные глаза, бледное лицо, грустная рожа, волосы у тебя черные, только отрастить – вылитый будешь! Он как образ, появился задолго до этого в французском народном театре, как грустный клоун.
– А, то есть я еще и клоун?! – совсем разозлился я.
– А кто же еще? Ты сам здесь устроил клоунаду. С первой секунды мы просто дергали за ниточки и ты сам все делал, как нам надо, и Пахом тебя бил палкой на потеху публике. Прям как в книге, кстати.
– Даже если и так. Как ты причастен к этому всему?
– Ну, во-первых – я просто смотрел. А во вторых – идея с неправильным откидыванием снега была моей, – это меня совсем добило и я вскочил в негодовании, ну или попытался.
– Ох! А я думал, что хоть ты нормальным будешь! – меня качнуло при подъеме, но Саня меня поддержал. На этот жест я обидчиво дернул плечом, скинув его руку. И все продолжал:
– Наверное, тот монолог про лопату был главным звоночком. Ты ведь в это не веришь на самом деле? – он сконфузился.
– Боже сохрани… – многозначительно произнес я. Кого он должен сохранить: Саню, меня, нас всех? Душу или тело? Сохранить нас от того, что нам предстоит? Инструкции были неразборчивы, поэтому никто и ничто не будет спасено. Такие нигилистические мысли часто приходят после того, как тебе надрали задницу. Вообще, с Богом у меня натянутые отношения, поэтому стараюсь не упоминать его всуе. Наверное, просто не понимаю его, вот и все. Его действия по отношению ко мне и другим. Событиям в мире и т. д. Конечно, миф вокруг него меня тоже вводит в заблуждение. Как святая троица может быть отдельно и в целом одновременно, мне, смертному, непонятно. В этом и причина, почему я больше не верю. Конечно, это не сюрприз и очень даже предсказуемо для парней моего возраста – не верить. Но больше остальных чувствовал себя покинутым им именно я. Вот и решил покинуть его сам.