Опричное царство - стр. 49
– Я утром уйду, – пошатнувшись, с усилием проговорил Шибанов. Корнилий переводил взгляд то на него, то на своего секретаря.
– Пусть остается, – твердо ответил игумен, – вели накормить его. Приду помолюсь над раной, завтра начнет заживать.
Шибанов и Вассиан с благодарностью поклонились Корнилию.
– Ступай, сыне, ступай, – сказал он ласково Шибанову и, отвернувшись от них, снова принялся за свои труды.
Вот и Курбский сбежал, храбрый, достойный муж. Корнилий должен был осудить его за отступничество от веры и отечества, но… не мог. И последние кровавые вести из Москвы все больше способствовали этому.
Ваську накормили, промыли и вновь перевязали рану, уложили спать в теплой келье.
– Кто ж тебя так? – убирая деревянную кадку с окровавленным тряпьем, спросил Вассиан.
– На лихих людей нарвался, смог убежать, вот только стрелой задели в руку, – отвечал со слабой улыбкой Васька и махнул здоровой рукой, – дело молодое, до свадьбы заживет!
И когда Вассиан потушил свечи и лег спать, он еще долго видел в темноте этих лихих людей в лесу. По разбойничьему свисту, по говору понял, кто, и бросился наутек. Попасться было никак нельзя, ибо нужно было доставить послание Вассиану и добраться до жены и сына князя, дабы спасти их. Несся так, что едва не загнал коня и даже не сразу заметил, как чиркнула по предплечью стрела – слышал лишь свист других, летящих мимо.
Утром он ощутил слабый прилив сил, хоть еще голова шла кругом. Вассиан предложил ему отлежаться еще день, но Шибанов отказался, начал собираться в путь. Игумена он больше не увидел.
– Передай от меня владыке мою благодарность и поклон, – сказал Шибанов Вассиану, затягивая кушак.
– Передам, – отвечал с улыбкой Вассиан, передавая гостю небольшую торбу с куском хлеба и кувшином творога. Шибанов, принимая ее, трижды перекрестился.
Вассиан провел его до самых ворот и перекрестил. Шибанов, вскочив на отдохнувшего коня, взглянул напоследок на главную псковскую обитель и пустился в путь. За спиной он еще долго слышал радостный и богатый разнообразием звуков колокольный перезвон…
Он был схвачен вечером того же дня на одной из застав – о бегстве Курбского стало известно очень быстро. Тут понял – ни убежать, ни отбиться от ратников не удастся, поэтому сдался им без борьбы, кляня себя за то, что не смог выполнить приказ господина. Все одно он бы не успел этого сделать – семью Курбского схватили в то время, когда Шибанов раненый лежал в монастыре. Беременную супругу и малолетнего сына сам Иоанн распорядился бросить в холодную и сырую темницу. Богатства князя и его земли тут же были отобраны в казну.
Существует красочный, описанный многими авторами эпизод, как Шибанов сам привез царю послание Курбского, и тот, пробив ногу Васьки жалом своего посоха, слушал чтение этого послания, не обращая внимания на мучения несчастного слуги. Все это, конечно, красивая легенда, не более – Иоанн бы ни за что не тратил своего времени на какого-то холопа, да и сам Курбский не отправил бы Ваську на верную смерть, ведь он наверняка надеялся спасти свою семью.
Ваську в застенке пытали страшно, следил за этим Афанасий Вяземский. Он же докладывал обо всем государю:
– Не сказал ни слова, великий государь…
– Значит, пусть там и сдохнет, – заявил Иоанн. Васька не сказал под пытками ничего о своем господине и умер с чистой совестью. Об этом везде стало известно очень быстро, и вскоре Вяземскому пришло тайное послание от монахов Псково-Печерского монастыря, прикормленных рукой Алексея Басманова, в котором они докладывали, что сей преступник после бегства своего господина ночевал в монастыре в келье Вассиана Муромцева, секретаря игумена Корнилия, который сам это дозволил. Вяземский поспешил доложить государю и об этом. Иоанн был глубоко задет этой вестью, навсегда уничтожившей его взаимоотношения с Корнилием.