Опоздавшие к лету (сборник) - стр. 54
– Говори! – приказал Петер, но Шанур, не слыша его, подошел к своей койке и бросился на нее ничком. Кажется, он и не дышал даже. Тогда Петер взял его камеру, проверил: пленка была отснята. Он вынул ее, положил в коробку, Шанур, не поворачиваясь, сказал:
– Не надо…
Неожиданно он вскочил, но сил у него было, видимо, только на одно движение – он остался сидеть на краешке кровати.
– Не надо, – сказал он опять. – Засвети ее, Петер. Прошу тебя, не надо. Засвети. Засвети, я тебя умоляю. Это нельзя видеть, это нельзя оставлять, нельзя…
– Что там? – спросил Петер.
– Засвети.
– Зачем же ты снимал?
– Не знаю.
– А я знаю. Ты хотел, чтобы я у тебя ее отобрал и спрятал.
– Нет. Нет, конечно. Я правда не знаю зачем… только этого нельзя видеть. Засвети.
– Но ведь это же было? – Петер потряс коробкой – катушка забрякала внутри.
– Да. Было. Ну и что?
– Так чем же тогда ты отличаешься от господина Мархеля? У него свой, написанный сценарий, а у тебя – ненаписанный, так? Что скажешь?
– Не смей так! Я – это не он! Он… – Шанур вдруг резко замолчал и уткнулся лицом в ладони. – Да, правда, – сказал он, не отнимая рук. – Но все равно, вот об этом, что у тебя в руках, знать никто не должен.
– Саперы оказались вовсе не ангелами во плоти? – спросил Петер.
Шанур резко вскинулся.
– Откуда ты… А-а! Ты тоже видел, да? Только не соври, пожалуйста; если ты сейчас соврешь…
– Ты никогда не подашь мне больше руки?
– Хоть бы и так.
– Ладно. Тогда слушай: я ничего не видел, но кое о чем догадываюсь. Ты ведь не думаешь, что я непроходимый болван, не способный увязать пару-тройку намеков?
– Ты до-га-ды-вал-ся… – протянул Шанур так, будто голосу его приходилось выдираться из пут, из колючей проволоки, из склизи, осенней глинистой склизи. – Я-асно. Теперь ясно. Вот зачем ты меня туда отправил…
– Не только.
– Не только… Ты знал, что именно я увижу, да? А откуда ты знал? Это что, твой сценарий? Это твой, да? Почему ты за эту ленту так уцепился?
– Христиан, попробуй подумать, какую чушь ты несешь.
– Так ведь ты ее все равно не получишь, понял? Ты понял? – Шанур выхватил пистолет и направил его на Петера. – Засвечивай!
– Дурак, – сказал Петер. – И не просто дурак, а дурак с принципами. И еще с задуренной головой. И еще полагающий себя…
– Засвечивай!!!
– Сам засветишь. Но сначала убьешь меня.
– Засвечивай!!! – Ничего человеческого не было уже в голосе Шанура.
Был, наверное, момент, когда Шанур действительно мог выстрелить, но момент этот промелькнул, и оба это поняли: Петер – умом, Шанур – руками, руки его затряслись и опустились, пистолет выпал и остался лежать на коленях Шанура, а сам Шанур обмяк, осел, сгорбился, сдался.
– Чего ты от меня хочешь? – тихо спросил он.
– Хочу, чтобы ты понял одну вещь, – тоже тихо сказал Петер. – Нельзя говорить не всю правду. Раз мы с тобой взялись за такое дело, так делать его должны честно. Мы можем – технически – подровнять, подгладить истину. Можем. Но нам этого делать нельзя. Пусть господин Мархель этим занимается. Что там, на этой ленте?
Шанур помолчал, потом неохотно сказал:
– Саперы купили у охраны девочек из киногруппы…
– Так я и думал, – сказал Петер. – Просто…
– Не просто, – сказал Шанур. – Если бы просто… Они устроили целый обряд. Праздник Гангуса, Слолиша и Ивурчорра.
– Ну и?…
– Все.