Опороченная невеста графа Орлова. Развод (не)избежен - стр. 11

− Матушка, мне нужно уехать в маленький провинциальный городок, где никто не будет меня знать. Притворюсь другим человеком, назовусь другим именем и начну новую жизнь, − я подалась вперед и взяла ладони женщины в свои руки. – Волосы обрежу и покрашу, чтобы никто не видел во мне больше прежнюю Дарью. Простите меня, если я нарушила ваши планы, что разочаровала вас с отцом. Не надо было мне верить словам Петра. Сама виновата. Я пойму, если вы отречётесь от меня.

− Что ты такое говоришь, Дарья? – возмутилась женщина, обнимая меня. – Ты − наша единственная дочь, и мы с отцом обязательно что-то придумаем. И ребенка погубить не дам. Ты же ничего такого не делала? – она строго посмотрела на меня. – Хоть кровь у него и дурная, но ребенок ни в чем не виноват. Да и тебе потом выходить замуж и наследников рожать.

Я хотела возразить ее словам, что теперь уже о замужестве мне и мечтать не стоит, но не стала. Елизавета Александровна умная женщина, просто так ничего говорить не будет. Она обязательно найдет способ не только защитить свою дочь, но с нее станется, и замуж меня выдаст. Еще и партию такую подберет, намного лучше Петра.

− А пока, иди к себе, − вытерев слезы, матушка Дарьи легонько подтолкнута меня наверх. – У нас с Николаем Дмитриевичем предстоит серьезный разговор.

Я не имела представления, как матушке удалось уговорить отца Дарьи не помчаться в след Нарышкиным и устраивать скандал, как и потребовать немедленного заключения брака. Разрушенная репутация семьи стала бы слишком высокой ценой из-за глупости их дочери. Матушка отпаивала Николая Дмитриевича коньяком. Мужчина даже на дочь ругаться не стал. Граф Заступов немного пришел в себя и тут же взялся за дело, ни словом не обидев дочь.

Все последующие дни родители девушки подолгу что-то обсуждали в кабинете графа. В их дом прибывало очень много писем, как и из их дома рассылали множество записок. В один из вечеров, когда они ужинали, их посетил подозрительного вида тип. Я понимала, что все происходило из-за меня и поэтому не вмешивалась никуда, пока ко мне не обращались. Матушка только потребовала, чтобы я вела себя также, как раньше, не давая мне запереться дома.

Лазарева все больше грустнела, понимая, что скоро нам придется расстаться, и я не выдержала. Взяла с нее слово, рассказала всю правду, скрыв только одно, что я душа из чужого мира. Поведала, что со мной случилось, и спросила, готова ли она была поехать вместе со мной в роли компаньонки прочь из столицы. Наташа согласилась без лишних раздумий. Я поделилась новостями с матушкой. Родители были только рады, что рядом со мной будет человек, который может присмотреть за мной.

И в один из вечеров Дарью позвали в кабинет отца.

− Поедешь в Васильевск, − припечатал Николай Дмитриевич. – Там у нас нет ни родных, ни знакомых, но есть гимназия.

Дальше последовали слова, как мне стоит себя вести вдали от отчего дома.

− Я буду вас навещать, − Елизавета Александровна смахнула слезы. – Сутки на поезде, а потом на лошадях, и я уже у тебя. Городок маленький, но есть все, чтобы не заскучать. Васильевск хоть и провинция, но там есть не только гимназия, но и свой театр, больница, − перечисляла женщина, восхваляя, то ли убеждала себя, то ли дочь. Но выхода у нас другого не было.