Ополченец - стр. 2
Ему хотелось плакать, алкоголь усиливал эмоции, острое чувство потери прожигало грудь. Слез не было, они высохли когда-то давно, вместе с совестью. Да, эти проблемы, моральные терзания богачей стары как мир. Тогда почему не удается избежать этих ошибок? Почему рушатся семьи, почему друзья отдаляются, почему меньше искренности в людях и все видят вместе силуэта человека образ мешка со знаком доллара? Рефлексия всегда была чужда Иллариону Романовичу. Никогда старался не терзаться он тяжкими думами о моральных аспектах его бизнес-деятельности и взаимоотношений с людьми. Но тут, видимо, старость начала брать свое.
Вика не принесла облегчения, она не была той женщиной, которые спасают. Не избавила от терзаний, не утешила, не сказала доброго слова. Она все болтала и болтала, лежа на его руке, а олигарху становилось только хуже. Он встал с высокой кровати, открыл ящичек резной тумбочки, достал пачку долларов и кинул в нее, словно камнем.
– Пошла вон отсюда. Чтобы никогда я тебя больше не видел.
– Что это такое? Ты обращаешься со мной, как с проституткой!
– Это для тебя открытие? Не смеши меня. Сама знаешь, кто ты есть. Тебе ведь деньги нужны? Так вот они! Хватит на несколько месяцев твоего жалкого существования. За это время успеешь найти нового папика. И не говори, шмара, что я не заботился о тебе! – он злобно, как в фильмах, рассмеялся. Жест и речь были ну уж очень театральными. Только Вика этого, естественно, не поняла.
– Ты как-то изменился, – собирая вещи, со слезами в голосе произнесла она.
– Какое тебе дело до этого, – хмыкнул Илларион Романович и презрительно добавил: – Шавка.
После того, как Вика ушла, на душе стало еще хуже от осознания того, в какую сволочь он превратился. Что он взъелся на бедную девочку. Ну не наградили ее высшие силы талантами, живет как умеет. Разве заслужила она такого обращения?
– Заслужила! – выкрикнул он в ответ на свои терзания. И тише добавил: – Мы все получим то, что заслуживаем.
Несколько часов Илларион Романович провел в дреме. Из сонного состояния его вывел звонок. Трезвонил директор агрокомпании в Виннице.
– Егорка, чего ты посреди ночи…
– Илларион Романович, началось!
– Что началось? – глаза олигарха округлились.
– Щемить нас начали.
– В каком смысле? Кто?
– Судя по всему, националисты. Они явились ночью на наш агрокомплекс и захватили его. Позвонили мне и сказали, что им требуются все документы на собственность, что у меня есть.
– Подожди. Как вломились? А охрана где была?
– Наша охрана, видимо, нас не очень долюбливала. Короче, они без проблем впустили нациков. Да и что десять мужиков, хоть и с оружием, сделают против трех сотен? Стрелять они не стали, конечно же. В общем, охрана предала. Комплекс в руках националистов. Что мне делать?
– А что милиция, власти?
– Простите, Илларион Романович, но не мне вам рассказывать…
– Да, я тебя понял. На них надеяться не приходится.
– А может с Серьезным связаться?
– Егорка, да это все уже бессмысленно. Решаться все равно будет не там. Ты, в общем, все документы спрячь, если вдруг к тебе придут. А лучше вообще уезжай, давай ко мне в Киев. А то попадешь под раздачу.
– Я понял вас.
Ну вот и началось. Первый кирпичик из здания выбили. Нет, все-таки надо что-то делать. Если пустить ситуацию на самотек, то все развалится. Новости о рейдерском захвате его предприятия ничуть не удивили бизнесмена. Он все это понимал. Единственное, в чем заключался шекспировский вопрос, – это бороться за свое или уже хватит, пора уходить на покой? Никак олигарх не мог четко для себя определить план действий и цели. Его пожирали сомнения. Лет в сорок он не задумывался бы, он раздавил бы и уничтожил своих противников, нашел выход из ситуации и вышел победителем. Но сейчас лень упала на плечи, причем не сиюминутная, а всеобъемлющая, тяжелая.