Оплата по договору - стр. 26

— Ну, ладно! Раз ты замёрзла, возвращайся. — Геля чмокнула меня в щёку, отцепилась и полетела к дверям станции метро.

Я стояла, глядя ей вслед, и никак не решалась посмотреть назад.

***

— Полина…

Ох, уж этот пробирающий до печёнки голос!

Шея занемела от напряжения. Впрочем, мои старания полетели в тартарары. Пускай, так и не обернулась, Леонид обошёл меня и встал напротив.

— А-а… Это вы.

— Напугал? Прости.

— Добрый вечер, — я крутанулась на пятках и потопала обратно, — какими судьбами?

— Нужно поговорить.

— Говорите.

— Ты могла бы не выкать?

— Не могла бы. — Я остро нуждалась в дистанции, иначе просто не знала, как сдерживать глупые эмоции.

— Хм…

Леонид отстал на шаг. Обиделся? Я собралась прибавить, убежать, скрыться, но не успела — почувствовала тепло. Мне на плечи лёг пиджак. Пахнущий его обворожительным парфюмом пиджак! Я машинально схватилась за борта. Сбросить? Не смогу. Напротив, хотелось запахнуться плотнее. Сипло спросила:

— Зачем?

— Ты вся дрожишь.

Знал бы он, отчего я дрожу!

— Спасибо. Пойдёмте скорее.

Тепло ли повлияло или бархатный тембр, я действительно перестала дрожать и, можно сказать, расслабилась. По мере приближения к дому замедляла шаг. Пригласить мужчину к себе не решусь, расставаться не хочу.

Леонид расспрашивал, как прошла встреча в ресторане.

— Всё нормально. Спасибо за подарок, Таня очень обрадовалась. Я не сказала, что это от вас. Правильно?

— Правильно. Она бы не приняла.

Упс… как это можно объяснить? Не спросила, неопределённо хмыкнула и всё. Минуты три мы шли молча, наконец, Леонид решил приподнять завесу:

— В этот день Таня не хочет никого видеть…

— Она говорила, — посопев, я продолжила мысль: — говорила, что не потерпит рядом тех, кто знал её до трагедии. Вы ведь были знакомы с…

— С тёщей? Нет. И с Таней тоже. Мы впервые встретились, когда она…

Он замолчал, шумно выдохнув. Я помогла:

— Когда она прошла реабилитацию?

— Виталий Георгиевич впервые пригласил меня домой, в канун Таниного девятнадцатилетия. К тому моменту прошло уже три года после смерти её мамы.

— А-а-а… понятно.

Ничего мне не было понятно. Если так, почему Татьяна не желает видеть на встрече в любимом ресторане любимого мужа?

— Она плакала? — тихо спросил он.

— Нет.

— О чём вы разговаривали?

Мама дорогая! Да что ж это такое? Не мытьём, так катаньем…

Я резко остановилась и начала снимать пиджак:

— Вы приехали выслушать отчёт? Кажется, я не соглашалась стучать.

— Нет-нет, — испугался Леонид. Он старательно укутал меня и замер, держа руки на моих плечах: — Всё иначе, поверь. Я переживаю за неё и… немного боюсь.

— Чего? — Вот уж не думала, что этот человек способен бояться.

— Ты же видела этих двоих?

— Тётю и Любашу?

— Тебе не показалось, что это сектанты?

Я кивнула:

— Так увольте их, найдите других работниц.

— К сожалению, прислуга в «Дроздах» вне моей компетенции.

Всё страньше и страньше…[1]

Мы стояли. Нужно было прощаться и уходить. Сил на это не хватало. Я смотрела на острый кадык мужчины, опасаясь поднять взгляд выше и натолкнуться на… Мамочки, да что же со мной творится?

— Леонид Сергеевич, пожалуйста… — голос мой звучал сдавленно, — уберите руки.

Его кадык дёрнулся. Мужчина нервно сглотнул, а просьбу мою выполнить не спешил.

— Обещай, что не бросишь Таню.

От неожиданности посмотрела-таки в серые глаза: