Описание Отечественной войны в 1812 году - стр. 67

Оба последние, по достоверным, имевшимся у нас известиям, Наполеон хотел отправить в Париж. Особенно заботился Государь, чтобы ничто из принадлежавшего Преобразователю России не досталось в руки врагов, как то: восковое изображение и вещи его, хранящиеся в Академии Наук и в Монплезире – даже домик Петра Великого. Все это назначалось к отсылке в Казань, куда, по мнению Государя, должна была отправиться и Императорская Фамилия. «Уповаю на Всевышнего, – писал Государь к Графу Салтыкову, – что Он отвратит от нас сии последствия, но считаю необходимым заранее все примыслить и приготовить, дабы не второпях делалось». Опасения за Петербург не были напрасны. Государь предугадывал замыслы Наполеона против северной Столицы. Несомненное тому доказательство, случай, достойный примечания, что в тот день, 27 Июня, когда Государь снабжал Графа Салтыкова вышеприведенным повелением, Наполеон писал Макдональду о намерении своем идти и в Москву, и в Петербург[69]. Сам Наполеон еще не трогался из Вильны, где провел более двух недель, занимаясь хозяйственными частями армейского управления, устройством продовольствия и госпиталей, подвозом снарядов, укреплениями близ Вильны и Ковно, учреждением мятежнического правительства в занятых им областях. Большие запасы, собранные в Данциге, Кенигсберге, даже Триесте, приказано перевезти в Ковно и Вильну, откуда они отправлены были частью в Минск и Могилев, и весьма малое количество их, в конце Сентября, достигло даже Смоленска. Кроме смоленских запасов, прочие не принесли пользы, потому что Минские и Могилевские достались Русским. Прежде отъезда к армии на неизвестное время и дальнее расстояние, озабочивался Наполеон также внутренним и политическим состоянием Франции и земель, которые находились частью в непосредственном подданстве его, частью в большей или меньшей от него зависимости. К занятиям, удерживавшим Наполеона в Вильне, присоединилась остановка в следовании парков и обозов. Вскоре после перехода через Неман застигли их бури, от которых сделались непроходимыми дороги и гибло множество лошадей. Бушевали столь сильные вихри и лился такой ливень, что до 10 000 лошадей пало в одну ночь. Находившиеся на людях провиант был съеден. В быстрых переходах к Вильне, при походе 250 000 человек по одной дороге, жители были разграблены и принуждены разбежаться; страна опустела. Литовские крестьяне и в обыкновенное время, первые летние месяцы до новой жатвы, конца Июля, сами нуждаются в хлебе, а долгое пребывание Русских войск в их крае истощило остатки запасов, особенно фуража. Надежда Наполеона разбить Русских близ Вильны и овладеть нашими запасами также не осуществилась. Чем более углублялась Французская армия в бесплодную страну, тем большую претерпевала нужду во всем. От беспорядочного продовольствия и усиленных маршей, какими неприятельская армия шла в начале похода наперерез наших войск, появились толпы отсталых; они рассеялись между Ковно и Вильной, грабили, бесчинствовали. Наполеон вынужден был, 21 Июня, отдать приказ, начинавшийся сими словами: «В тылу армии совершаются преступления бродягами и солдатами, недостойными имени Французов. Они затрудняют сообщения и препятствуют устройству продовольствия»[70]. Вследствие сего приказа учредили в Вильне Комиссию, которая обязана была предавать суду бродяг и грабителей. Для поимки преступников сформировали три маршевые колонны.