Описание Отечественной войны в 1812 году - стр. 61

. Платов не мог вполне вьполнить сего приказания, потому что вокруг Воложина стояли главные силы Даву. Он оставил Воложин влево и повернул на Бакшты и Хатово, чтобы находиться на одной высоте с 2-й армией. Что касается до Даву, то он не дался в обман, как надеялся Князь Багратион: не остановился у Вишнева и Воложина защищать дорогу из Николаева в Вилейку, но продолжал марш на Минск. Государь, не зная еще, что Князь Багратион поступил в противность Его повеления, был уверен, что 2-я армия идет на Вилейку, тем более что Бенкендорф, возвратившийся от Князя Багратиона, привез письменное о том донесение и словесно подтвердил, что лично при нем отданы приказания идти на переправу в Николаев и потом на Вилейку. Для ускорения сего движения и для сообщения Князю Багратиону необходимости немедленного соединения с 1-й армией Государь вновь отправил к нему Бенкендорфа, с словесным повелением спешить как можно более. Бенкендорф ехал на Борисов и Минск. В нескольких верстах от Минска встретил он Губернатора и чиновников, спасавшихся из губернского города, где, по их словам, уже должны были находиться французы. Однако Бенкендорф успел проехать чрез Минск за час до вступления туда неприятеля и встретил 2-ю армию на марше не на Вилейку, как думал, или на Минск, но совсем в другом направлении, где вовсе не полагал ее найти, в Несвиже, на марше в Бобруйск.

Причины, побудившие Князя Багратиона к такому движению, удалявшему его на великое пространство от 1-й армии, были следующие: выступив из Николаева к Минску, он был в полной решимости атаковать неприятеля, если бы Минск и был занят французами. Он велел войску быть готовым к бою, идти распашным маршем, на переходах облегчать солдат сколь можно более и делать частые привалы. «Пройдя с места 5 верст, – приказывал он, – отдыхать час; отойдя потом 10 верст, два часа; перешедши 15 верст, три часа; винную и мясную порции раздавать два раза в день. Иметь в виду, что быстрое движение покроет славой всех участвовавших в оном и заслужит благоволение Государя Императора»[63]. 2-я армия радостно внимала словам любимого вождя и быстро подавалась вперед, в уверенности предупредить неприятеля в Минске или перешагнуть по его трупам. 24 Июля пришла она в Мир, где Князь Багратион получил известия, «удостоверившие его, – как он доносил, – в непомерном превосходстве сил неприятельских, которые показывались у Минска, по дорогам от Виллки и Воложина, и угрожали ему с тыла от Новогрудка. При том, – продолжает он, – я имел в виду Высочайшее повеление, объявленное мне Барклаем-де-Толли, избегать решительного сражения с сильнейшим неприятелем»[64]. Основываясь на сих уважениях, Князь Багратион отменил намерение пробиваться на Минск, но повернул на Слуцк и Бобруйск, чтобы искать соединения с 1-й армией чрез Могилев. На марше в Бобруйск пришел он в Несвиж 26 Июня, в тот день, как Государь изволил прибыть в Дрисский лагерь. В Несвиже Князь Багратион остановился на трое суток, для отдыха войск, которые, в течение десяти суток с выступления из Волковийска, шли безостановочно, усиленными маршами, по дурным дорогам, глубокими песками.

Первое известие о сем, для Императора совсем неожиданном, марше на Бобруйск получил Государь не от Князя Багратиона, а от одного офицера, который ездил из 1-й армии с приказаниями к Платову. Вот что тогда Государь писал собственноручно Князю Багратиону: «Адъютант Военного Министра, Граббе, посланный к Платову, возвратясь сей час, привез известие, что вы переменили направление ваше и пошли на Несвиж и Бобруйск, потому что Даву шел на Воложин и Минск. Не имея от вас никаких известий после вашего рапорта от 20 Июня, из Слонима, поспешаю отправить к вам Флигель-Адъютанта Князя Волконского, с тем, что удаление ваше на Бобруйск крайне будет вредно для общей связи военных дел и даст возможность Даву пробраться между Двиной и Днепром на Смоленск. Напротив того, если бы вы держались прежде данного вам направления на Вилейку или по крайней мере на Минск, то очутились бы на фланге или в тылу у Даву и тем помешали бы его движению. Ваша армия усилена всем корпусом Платова и отрядом Дорохова, которые к вам присоединились; это может составить до 50 000 под ружьем; у Даву не более 60 000, и то по надутым счетам Французской армии. 50 000 Русских весьма могут противостать 60 000 сборных войск. Я