Описание Отечественной войны в 1812 году - стр. 105

Успех под Кобрином особенно замечателен по точности, с какой движения производимы были различными отрядами, подоспевшими издалека к назначенному месту, в определенные день и час. Но победа сил, одержанная 15 Июля, в тот день, когда Император Александр в Московском Слободском дворце явился среди дворянства и купечества, преимущественно важна потому, что была первой со времени вторжения неприятеля в Россию. Тогда, после беспрерывных реляций об отступлении Барклая-де-Толли и Князя Багратиона, в первый раз гром пушек с Петропавловской крепости обрадовал жителей северной столицы. Судьба предоставила Тормасову завидную участь в горестное для России время: первому утешить своих соотечественников радостной вестью. Государь пожаловал ему орден Святого Георгия 2-й степени и 50 000 рублей. Кобринское дело возымело также великое нравственное влияние на Варшавское Герцогство и вообще на Ляхов, как по левую, так и по правую сторону Немана. Когда Поляки узнали, что Тормасов разбил Саксонов, подвинулся к Пружанам и наши разъезды показались у Белостока, то во всем Герцогстве и в самой Варшаве смятение сделалось всеобщим. Чем более в вечно мятежном городе обнаруживали ненависть к Русским, тем сильнее обуял умы страх появления Тормасова перед Варшавой. Прежняя уверенность в успехе уступила место испугу. От Кенигсберга до Варшавы все пришло в волнение. До какой степени край встревожился успехом Тормасова, свидетельствует донесение Кенигсбергского Губернатора Луазона. Он писал к Начальнику Главного Штаба Наполеона, Бертье: «Рапорты комендантов на Польской границе известили меня о движении Русского корпуса на Белосток и побудили выступить к Растенбергу, чтобы удостовериться в справедливости показаний, в намерениях Русского Генерала и успокоить край, в котором распространился такой ужас, что остановилось отправление всех должностей»[124]. «В один миг, – пишет находившийся в Варшаве Французский Посол, – все жители бросились с правого берега Вислы на левый. Бегущие прибывали со всех сторон. В Варшаве опасались мщения русских и говорили, что они смотрят на Варшаву как на источник своих бедствий. С этого времени упал общий дух и более уже не воскресал. Захваченные врасплох, мы не имели никаких средств к защите. Верховное Правительство, предвидя угрожавшую опасность, приняло все меры для обеспечения своего отъезда, спасения казенного имущества, учреждения в своем отсутствии Временного управления и обезоружения Русских покорностью»[125].

Во время сражения под Кобрином Ренье находился в Хомске, на дороге к Пинску, все еще полагая, что Тормасов намерен атаковать из Пинска. Узнав о настоящем направлении нашей армии, он пошел на Кобрин и прибыл в Антополь, где от спасшихся из Кобрина саксонцев услышал о поражении Кленгеля. Он возвратился немедленно в Хомск, продолжал отступление на Пружаны и Слоним и послал просить Князя Шварценберга, чтобы он как можно скорее спешил из Несвижа выручать его. Отряженные с поля сражения Граф Ламберт и Чаплиц тревожили отступление неприятелей и взяли много пленных и обозов. Сам Тормасов по недостатку в продовольствии не выступил из Кобрина тотчас по разбитии Кленгеля и тем лишил себя случая атаковать с превосходными силами Ренье, прежде нежели Австрийцы подоспели на помощь к Саксонцам.