Операция «Северные потоки» - стр. 20
– А вы знаете турецкий?
– Зачем вам это? – уже не сдержал раздражения Влад. – Говорю. И неплохо. Я живу там несколько лет.
– Значит, ваш собеседник мог бы заговорить с вами по-турецки, но отчего-то выбрал английский, – пробормотал Олег, как видно, рассчитывая, что Влад поведется на уловку и продолжит рассуждать на эту тему самостоятельно.
Но Влад промолчал, глядя со скучающим видом в окно. За большим смотровым окном падали редкие желтые листья с липы, растущей из земляного прогала в тротуаре.
– А какого цвета у него глаза?
– Вы что, рассчитываете опознать его по вашим картотекам? – с усмешкой спросил Влад. – Или ментовским? Вряд ли удастся. Кажется, темные. Не приглядывался. Человек как человек. Две руки, две ноги. И голова.
– Вы встречались в дайвинг-клубе? – проигнорировал колкость оперативник.
– Почему? Нет… – Влад прикусил язык. Очередное туше в исполнении сероглазого. И уже неуверенно добавил: – В ресторане.
Пауза. Во время которой словно бы прозвучали все непроизнесенные вопросы оперативника, они напрашивались сами собой и подвисли в воздухе, паря на облачках кофейного аромата, который забивал даже аппетитный и яркий запах свежей выпечки.
Влад ожидал, что на него обрушится вал вопросов, но оперативник будто бы удовлетворился сказанным. Он встал, явно собираясь попрощаться.
– У меня ощущение, Владислав Григорьевич, что вы говорите далеко не всё. Не знаю, какой был у вас мотив, чтобы сделать данное заявление, однако вы сразу же либо пожалели об этом решении, либо изначально собирались ввести нас в заблуждение.
– Каким же образом? – Влад побледнел. Он почувствовал себя на приеме у психиатра, который долго и терпеливо слушал его словесные излияния, а затем, когда Влад было уверился, что убедил его в своей вменяемости, вдруг вынес категорический вердикт – шизофрения.
– А мы разберемся, – убежденно сказал оперативник. И это прозвучало как угроза.
«Уезжать, немедленно уезжать, пока я окончательно не завяз», – подумал Влад, а вслух сказал:
– Мне казалось, вы не в мотивах моих должны разбираться, а в том, почему и зачем мне было сделано такое предложение. И как это связано со взрывами на газопроводе. На это я и рассчитывал, когда обратился в ФСБ. Меня беспокоит моя безопасность.
– А как вы конкретно отказали этому типу? Что стало для вас критическим моментом?
– Я уже объяснял вашему сотруднику. Сначала шел разговор о погружениях в водах близ Африки. А затем вдруг всплыла Балтика как своего рода испытание перед более серьезной работой, что ли… Я подумал, что речь идет о российских территориальных водах, и сказал, что у меня есть более выгодное предложение по работе и в сомнительные истории я втягиваться не желаю. И все. На том и распрощались.
– Вы расстались мирно, как я понял? Тогда почему вас беспокоит ваша безопасность? Вам угрожали?
Влад покачал головой.
– И последний на сегодня вопрос. В каком отряде вы служили в семьдесят третьем Морском центре?
– Не понимаю, какое это имеет значение. К вам пришел человек с желанием помочь, навести на след истинных заказчиков диверсии. А вы, вместо того чтобы начать разбираться, допытываетесь о личности заявителя. Нонсенс! Чушь!
– Вы человек эрудированный, как я понял из нашей беседы. К тому же в нашей профессии, – он усмехнулся, – разбираетесь неплохо, не можете не понимать, что вы толком ничего не сообщили. Кто-то высокий и темноволосый в стамбульском ресторане подошел к вам внезапно, никак не мотивируя, почему именно к вам он обратился. Предложил совершить какие-то заплывы вблизи Африканского континента, затем в Балтике. Вы отказались по невнятным мотивам. А когда узнали о взрыве из СМИ, почему-то решили, что вам тогда предлагали участие именно в этой диверсии. Согласитесь, все изложенное мною не тянет на помощь, а напоминает попытку запутать дело еще больше. Я призываю вас обдумать наш разговор. Мы встретимся еще раз и, если у вас всплывут в памяти существенные детали, я буду вам признателен. Если что-то вспомните раньше, чем я вас вызову, позвоните. Ведь вы не собираетесь уезжать из страны?