Операция «Пальма-два», или Большое Плавание Рыбаков - стр. 17
Все это командир прочел в глазах особиста и виновато вздохнул. Признал и свою вину, и его превосходство. Удовлетворенные произведенным эффектом, штатские растворились в предрассветной мгле военного аэродрома.
Через пятнадцать минут радист доложил командиру:
– Говорят, к нам еще троих на борт сажают, сопровождающих… особистов.
– Кто говорит? – рявкнул командир.
– А кто его знает, товарищ подполковник! По связи сообщили. Ждите гостей, троих, и все тут! Мое дело маленькое…
– А мое и подавно. – буркнул командир. – Пусть хоть всю Лубянку сюда привезут. Ты, главное, про спецгруз запроси. Когда доставят?
– Рыбу, что ли?
– Тихо ты! Приказано не болтать. «Спецгруз», и все тут! Понял?
– Так точно, товарищ командир. Как не понять? «Спецгруз», он и есть «спецгруз». Не впервой! – Радист отошел в сторону и покачал головой: – Что рыба, что не рыба – все едино! Сказано довезти – довезем. Скажут – сожрать – сожрем! Без соли, коли велят!
Груз ждали недолго – минут двадцать. К самолету на низкой телеге под тяжелым брезентовым чехлом торжественно и чинно четверо старослужащих везли контейнер. Они остановились под невысоким носом самолета, и один из них, задрав голову, крикнул:
– Эй, кто там! На борту!
В нижнем иллюминаторе появилась голова командира. Он зашевелил губами, явно подбадривая солдат. Судя по блеску его глаз, слова содержали самые точные и емкие выражения, имеющиеся в родном языке.
– Понял, – сказал один из солдат.
К контейнеру подошли трое мужчин в штатском. Один из них заглянул в лицо понятливому служивому и процедил сквозь зубы:
– И что же ты понял?
Солдат струхнул, покраснел.
– Что положено, понял, э-э-э… товарищ…
– Кому положено?
– Не могу знать… товарищ…
– Не можешь – так не вякай!
– Есть не вякать!
Штатский победно взглянул на коллег и кивнул:
– Вези груз в самолет, боец! Живо!
– Есть!
Служивые стали толкать телегу к разинутому брюху транспортного самолета. Колеса телеги дробно застучали по настилу подъемника, и через минуту контейнер поглотило черное жерло. Солдаты выскочили оттуда уже без телеги и контейнера, будто ошпаренные, и, козырнув трем мрачным типам, понеслись подальше от самолета.
Старший из особистов махнул рукой в сторону мрачного брюха транспортника, и все трое бойко вбежали по трапу.
Второй пилот стоял рядом с контейнером, похлопывая его ладонью, и бубнил:
– Спит рыбка! Спит! Проснется, на тебе – чужбина!
Старший из штатских строго взглянул на летчика:
– Каждому свое! Кому чужбина, а кому и… Заводите машину. Пора в путь.
– Садитесь на лавки, вдоль бортов, закрепитесь. Полетели! – мрачно козырнул второй пилот и исчез в рубке.
Со скрежетом поехал кверху трап, поглощая острые линии наступившего рассвета утробной теменью железного брюха. В салоне стало черно и жутковато. Замерцали две тусклые лампочки, в слабом свете которых штатские с трудом различали бледные лица друг друга.
Самолет взревел, вздрогнул и, потряхиваясь на неровностях бетона, покатил к взлетной полосе. Он на мгновение замер, будто собираясь с силами, тяжело выдохнул сизый дым и рванул куда-то в тревожное будущее.
Души штатских будто растеклись по невидимой теперь земле, уходящей назад, цепляясь за то, что им было дано от природы – за твердь. Души потянули за собой тела, и все трое, не успев закрепиться на лавках, кубарем покатились по ребристому металлическому полу. Самолет упруго оттолкнулся от бетона и резко взмыл вверх. Сердца провалились прямо в кишечник. В салоне повис тяжелый дух страха.