Опекун. Повесть - стр. 3
– Бли-ин, – подумал я обо всей авантюрности своего решения.
Потом увидел свою девочку. Ее, цепко ухватив за руку, вела инспекторша. Девочка была худенькая, даже тощенькая, светленькие волосы собраны на затылке в конский хвост. Клетчатое платье сидело кривовато, коричневые колготки пузырились на коленках. Она шла, глядя куда-то вбок и вниз. Сердце у меня екнуло, и я этому удивился.
Рядом шла врач со стетоскопом на шее и спортивной сумкой в руке. В другой руке она держала бумаги.
Я выскочил из кресла и сделал несколько шагов навстречу. Все остановились, врач поставила сумку на пол.
– Вот, Маша, познакомься, – сказала инспектор, – теперь ты будешь жить с этим дядей.
– Это мой папа? – спросила девочка, мельком взглянув на меня и снова уставившись в пол.
Инспекторша вопросительно посмотрела на меня. Я присел перед девочкой, пытаясь поймать ее взгляд. Безуспешно.
– Нет, я не твой папа. Меня зовут дядя Сережа. Я двоюродный брат твоей мамы. Тебе придется жить со мной, это лучше, чем попасть в детский дом, – сказал я, выпрямляясь.
Маша никак не прореагировала.
Врач передала мне документы, список рекомендованных препаратов, потрепала девочку по плечу. Напутствовала ее бессмысленной фразой типа «будь хорошей девочкой» и попрощалась с нами.
Я поднял сумку, и мы вышли из больницы.
Спускаясь по ступенькам крыльца, Маша пробурчала под нос:
– Все равно сбегу.
– Куда? – спросила инспектор.
– Ты колобок? – удивился я.
Маша промолчала. Когда мы уже подошли к машине, девочка вдруг сказала:
– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя и подавно уйду.
Поставив сумку в багажник, я хлопнул крышкой:
– А чего время зря терять? Поехали сразу к лисе. И бегать никуда не надо будет.
Предупредив мое предложение подвезти, инспекторша сказала:
– Я сама доберусь, езжайте.
Было понятно, что ей хотелось побыстрее от нас отделаться.
– Садись впереди, пристегнись только, – велел я Маше. Мне совсем не светило следить, как она будет на поворотах перекатываться по заднему сиденью. Езжу я быстро.
Когда я сел в машину, девчонка открыла дверь и попыталась выскочить, я прыгнул и успел поймать ее за ногу. Она упала, наполовину вывалившись из машины, лягнулась свободной ногой, больно попала сандалией мне в лицо и отчаянно заорала:
– Спасите, помогите! Меня дядька чужой увозит!
Заслышав крики, инспекторша оглянулась, замерла на секунду и бегом бросилась к нам. Прохожие начали останавливаться, одна женщина достала мобильник.
Ухватив вторую брыкающуюся ногу, я смог втащить орущую девчонку обратно.
– Не волнуйтесь, – кричала на бегу инспекторша. – Я сотрудник опекунского совета! Эта девочка сирота, она в шоке, мужчина ее опекун. Все в порядке! Не обращайте внимания.
Около машины она остановилась и, порывшись в сумочке, достала удостоверение и, раскрыв его, показала самым любопытным.
Я ловил мельтешащие руки и ноги. В меня летели слюни и сопли.
– Дверь закройте! – крикнул я инспекторше. – Мне ее не удержать!
Хлопнула дверца, я ударил по кнопкам, блокируя двери. Девчонка вывернулась, куснула меня за руку и ткнулась в закрытое окно машины. Мне вдруг стало смешно, и я заржал. Девочка перестала биться и удивленно на меня посмотрела.
– Я поеду с вами, – закричала инспекторша. Я чуть приспустил стекло.
– Не надо, – все еще смеясь, ответил я. – Думаю, что справлюсь.