Опекун. Повесть - стр. 12
Маша зевала, сидя на моих коленях. Ольга села за стол напротив нас и спросила девочку:
– Ты чего, как маленькая, на коленках у дяди сидишь?
Маша промолчала, только крепче прижалась ко мне. Тут, отключившись, щелкнул чайник, Ольга встала, сполоснула горячей водой фарфоровый заварник, насыпала чай, налила воду и уронила крышку от чайника. Крышка зазвенела по полу, но не разбилась. Ольга сказала: «Блин!», подняла крышку, накрыла чайник салфеткой и повернулась к нам.
– А ты умеешь бить посуду? – спросила ее Маша.
– А ты разве не знаешь, что к взрослым надо обращаться на вы? – посмотрела на нее Ольга.
Маша промолчала.
– Ну, если тетя Оля хочет, чтобы ты говорила ей «вы», то проблем никаких, будешь говорить ей «вы». Правда? – пришел я на помощь Маше.
Маша, очередной раз зевнув, равнодушно кивнула.
– А как ты зовешь дядю Сережу? – спросила Ольга.
– Просто Сережа, – ответила девочка.
– Мне кажется, что все эти «вы» и «дяди» слишком формально. Она как-то сразу стала мне говорить «ты», я не возражал.
– Хорошо, можешь звать меня просто Олей без тёть и на «ты», – сделала шаг к сближению Ольга. – А почему ты спросила, умею ли я бить посуду?
– Она нечаянно разбила кружку, пришлось поиграть в битье посуды, чтобы научиться бить правильно, – снова встрял в разговор я.
– Научились? – подняв брови, спросила Ольга.
– Вполне, – кивнул я.
– Борьке понравилось, – сказала Маша.
– Какому Борьке? – удивилась Ольга.
– Соседу с пятого этажа, – пояснил я.
– Ну, ты даешь, – вставая, покачала головой Ольга. Разлив чай по чашкам, она пододвинула тарелку с куском торта ближе к Маше. Та потянулась к торту, и рукав пижамы оказался в чашке с чаем.
– Ой! – сказала Маша. Ольга взяла полотенце и отжала в него край рукава.
– У тебя есть, во что ее переодеть? – спросила она меня.
Я проинспектировал мокрый рукав.
– Ничего. Не сильно промок, пока чай выпьем – высохнет.
– Он тебе мыл ручки? – спросила Ольгу Маша.
– Не поняла вопроса. Почему он должен был мыть мне руки? – удивилась та.
– Он мне сказал, что всем своим девушкам он мыл ручки. Чтобы они в него влюблялись. Мне тоже моет. Каждый день.
Ольга хмыкнула, рассмеялась, взглянула на меня, снова хмыкнула и, ничего не сказав, принялась за торт.
– Раз уж мы играем в маленьких, давай я тебя покормлю, – предложил я Маше, – пока посуда цела и все не промокли окончательно.
Девочка с готовностью открыла рот. Я взял вилку.
Когда кусочек торта оказывался у Маши во рту, глаза ее закрывались. Как в рекламе «Даниссимо». Торт был действительно вкусным.
– Пойду, покурю, – сказала Ольга, – пока идет это кормление детей и зверей.
Ольга вышла. Глаза у Маши не открывались уже и между кормлениями. Ее голова упала мне на грудь.
– Пошли спать. Вот глотни чая и пошли, – сказал я, поднося чашку к ее губам.
Маша выпила чай, так и не открыв глаз. Я отнес ее в спальню. Моего поцелуя она уже не почувствовала. Принцессы могли спокойно отдыхать до завтра.
Я вернулся на кухню. Ольга разливала вино по бокалам.
– Слушай, я какой-то джипарь подперла. Сделай милость, переставь мою тачку. Не хочу, чтобы он поднял нас завтра часов в шесть.
– Ты хочешь остаться на ночь?
– А ты нет?
– Да нам завтра в школу первый день. Мне надо ее отвести. Уроки в восемь тридцать начинаются. Чума просто. Это ж во сколько вставать надо? Я даже не считал еще.