Опасный след - стр. 31
Она умолкла, пытаясь взять себя в руки.
– Онемело, – повторила она после паузы. – Боль, шок, потом онемение, беспомощность. Когда я очнулась в багажнике, меня затошнило. Было темно, я чувствовала, что машина движется. Слышала шуршание шин по дорожному покрытию. Я не могла кричать, не могла брыкаться, да и шевелиться почти не могла.
Фиона снова умолкла, вздохнула, медленно отпила вина.
– Я расплакалась, потому что понимала, что он убьет меня, а я не смогу его остановить. Убьет за то, что я хотела пробежаться утром одна. Я подумала о своей семье, о Греге, о друзьях, о своей жизни. Потом перестала лить слезы и разозлилась. Я не сделала ничего плохого. Меня не за что было убивать.
Фиона отпила еще вина, прислушалась к шепоту ветра в соснах.
– И еще я хотела в туалет. Было бы унизительно и глупо описаться. Мысль о том, что я обмочусь до того, как он убьет меня, вывела меня из ступора. Я стала дергаться, изворачиваться и почувствовала что-то твердое в кармане спортивных штанов, во внутреннем заднем кармане. Грег подарил мне швейцарский армейский нож. – Фиона сунула руку в карман джинсов и вытащила маленький перочинный ножик. – Крохотный ножичек с прелестными ножничками, с маленькой пилочкой для ногтей. Девчачий ножик. – Она сжала его в кулаке. – Этот нож спас мне жизнь. Перри отобрал мои ключи, деньги на кофе, которые были в кармане куртки, застегнутом на «молнию». Ему и в голову не пришло, что в спортивных штанах может быть карман. Мои руки были связаны за спиной. И я могла дотянуться до ножа. Пожалуй, самый страшный момент был тогда, когда я умудрилась достать нож и впервые подумала, что, может быть, еще сумею сбежать.
– Можно посмотреть? – Фиона протянула ножик. Саймон открыл его, изучил в ярком солнечном свете. «Какой маленький! Всего в половину моего большого пальца», – подумал он. – Вы разрезали им нейлоновую веревку?
– Я резала, пилила, дергала. Казалось, что прошла целая вечность, пока я его открывала. Во всяком случае, я так думала. И целая жизнь, чтобы перепилить веревку. Мне пришлось перепилить и ту, что связывала мне лодыжки, потому что я не смогла развязать узел. Сначала я до безумия боялась, что он остановит машину прежде, чем я освобожусь, потом я боялась, что он никогда не остановит свою долбаную машину. Но он остановил. Остановил и вылез из салона, насвистывая какую-то мелодию. Я никогда не забуду его свист.
Саймон представил ее – связанную, испуганную девушку, возможно, с кровоточащими ранами от врезавшейся в тело веревки. И вооруженную ножом, едва ли более смертоносным, чем чертежная кнопка.
– Я снова залепила себе рот. – Она сказала это так спокойно, так безразлично, что Саймон повернул голову и изумленно уставился на нее. – И обмотала веревкой лодыжки, спрятала руки за спину. И закрыла глаза. Перри открыл багажник, все еще насвистывая, наклонился, похлопал меня по щеке, чтобы привести в чувство. И я ударила его этим крохотным ножом. Я надеялась попасть в глаз, но промахнулась. И все же мне удалось обескуражить его, поранить и выиграть секунду. Я снова ударила его в лицо уже кулаком и лягнула изо всех сил ногами. Не так сильно, как хотела, потому что веревка немного запуталась, но все же он упал на спину, и я смогла выбраться из багажника. На земле валялась лопата. Прямо там, где он выронил ее, когда я воткнула ему в лицо нож. Я схватила лопату и ударила его пару раз по голове. У меня в руке оказались ключи. Я до сих пор очень смутно помню все это – шок, выброс адреналина, как мне потом объяснили, – но я вскочила в машину, воткнула ключ в замок зажигания, вдавила педаль газа в пол.