Опасный мужчина - стр. 7
– Чем обязан? – спросил Энтони, сразу беря быка за рога.
– Ах, Энтони, – повторила Гонория, прижав ладонь к сердцу, и заглянула ему в глаза: – Эта женщина убила моего сына!
Глава 2
От подобного заявления Энтони лишился дара речи.
Он сразу понял, о какой женщине речь. Сестра называла так только одну особу и только о ней говорила столь презрительным тоном. Однако обвинение в убийстве – это даже для Гонории чересчур. Энтони нахмурился:
– А есть у тебя доказательства? Нельзя обвинять людей без причины.
– Она прислала мне письмо. Сообщает, что возвращается.
– Это вполне естественно, Гонория, – возразил Энтони. Возможно, подозрения сестры больше ни на чем не основаны.
– Естественно? Что ж тут естественного? – резко ответила Гонория, сердито сбросив с головы скорбный покров. – Она везет с собой прах Эдмунда. Прах!
– Но, Гонория, разве ты сама не хотела, чтобы Эдмунд…
– Конечно, я хочу, чтобы мой сын упокоился на родине. – Гонория вновь поднесла к глазам платок. – Но я хочу его похоронить. А она меня даже этого утешения лишила. Энтони, эта женщина сожгла его!
– Да, Гонория, знаю.
– Как ты не понимаешь – ведь это ужасно! Теперь мы даже не можем похоронить его тело в семейном склепе Скарбро. Какая жестокость! О, как бесчеловечно! Сначала увезла его в эту отвратительную страну вдали от дома. И все мне назло! Уж я-то чувствую. А теперь… теперь она отняла его навсегда, лишила последней отрады. Это уже переходит все границы! Какое святотатство!
Многие считают, что с точки зрения религии нехорошо сжигать умерших, подобно язычникам. Однако Гонория до этого момента религиозностью не отличалась.
Энтони только заметил:
– Иначе она не смогла бы привезти его останки из Неаполя.
Гонория бросила на него сердитый взгляд:
– Речь не об этом. Эдмунду вообще туда ехать не следовало. Здесь я бы о нем позаботилась. Потому она и забрала его в Италию, подальше от близких. Хотела, чтобы никто не помешал ее замыслам. Если бы Эдмунд остался дома, ничего этого не случилось бы. Он был бы жив!
Гонория снова залилась слезами. Энтони вздохнул.
– Эдмунд был взрослым мужчиной, Гонория. Он не ребенок, которого можно увезти насильно. И мы не вправе были его удерживать, – возразил Энтони.
– Тебе следовало бы проявить настойчивость.
– Я же не мог предвидеть, что с Эдмундом там случится несчастье, да еще и в море, – разумно возразил Энтони, оправдываясь одновременно и перед сестрой, и перед собой. – Он вообще никогда под парусом не ходил.
– Вот именно! – победоносно возвестила Гонория, и глаза ее вспыхнули. – Эдмунд терпеть не мог подобные занятия. Сам помнишь. Верхом ездить так толком и не научился. Эдмунд не любил спорт.
– Верно.
– Ну вот! Теперь понимаешь? Откуда нам известно, что с Эдмундом произошел несчастный случай в море? – продолжала Гонория. – Никаких доказательств, кроме ее письма!
Энтони задумался. Сестра, конечно, склонна к истерикам и чрезмерному драматизму, но в ее словах есть доля правды. Странно, с чего это Эдмунд вздумал плавать на парусной лодке? Он сам никогда не занимался спортом и не понимал, что в этом находят другие. Больные легкие не позволяли ему участвовать в мало-мальски утомительных мероприятиях, вдобавок одна мысль повредить руку или обе и лишиться возможности исполнять свою музыку приводила Эдмунда в ужас.