Опасные видения - стр. 81
– А после окончания срока? Ведь, полагаю, у вас, как и в нашем Союзе, пожизненное на самом деле длится не больше пятнадцати лет.
– У нас – около двенадцати, при нашей-то средней продолжительности жизни. Но кое-кого – например, тот последний случай – нельзя выпускать на свободу никогда. Они смиряются в конце концов. Ведь, не считая ежедневной процедуры, здесь не так уж плохо. Им комфортно, есть все возможности для досуга и образования, когда допустимо – мы организовываем супружеские визиты, и многие даже ведут успешную карьеру, будто они на свободе.
– А как же те, кого освобождают? Кто-нибудь возвращался к преступной деятельности? У вас есть рецидивисты?
Директор смутился.
– Нет, никто из прошедших систему Мэлли не возвращался, – ответил он нехотя. – Но на самом деле я обязан сообщить, что в системе есть один небольшой недостаток.
До сих пор мы в принципе не могли никого выпустить по окончании срока. Всех до одного приходится ссылать в психическую лечебницу.
Африканский криминолог молчал. Потом обвел глазами кабинет. И впервые обратил внимание на бронированные стены, ударопрочное стекло, электронное оружие, наведенное на дверь и готовое вести огонь по нажатии на кнопку на столе директора.
Директор проследил за взглядом и смутился.
– Боюсь, я просто трушу, – начал оправдываться он. – Конечно, все подопытные содержатся под строжайшим наблюдением, а робоохранникам приказано вести огонь на поражение. Но я все вспоминаю своего предшественника, когда он с Лахимом Мэлли…
– Я, естественно, слышал, – прервал африканец, – что Мэлли внезапно скончался по время посещения этой тюрьмы. Насколько я понимаю, что-то с сердцем.
– Мой предшественник чуточку расслабился, – ответил директор с угрюмой улыбкой. – Он настолько доверял системе Мэлли, что даже не приставил к техникам робоохрану, не обыскивал субъектов на предмет заточек перед ежедневным повтором. Да и субъектов было больше – в тот день минимум четырнадцать человек. Поэтому, когда они, уже с подключенными электродами, пробились через техников и ворвались в кабинет…
О да, у Мэлли и правда было что-то с сердцем. Как и у моего предшественника. В обоих случаях – заточки.
Послесловие
Поскольку большая часть моей прозы – это короткие криминальные и детективные рассказы, вполне естественно, что та же тема привлекает меня и в фантастике. Конкретно это допущение пришло ни с того ни с сего, как и бывает почти со всей моей фантастикой. Люди совершают убийства в заряженном эмоциональном состоянии, даже если эта эмоция – просто исступленный поиск острых ощущений; а раз так, то какое наказание может быть хуже, чем бесконечное повторение преступления, чтобы довести либо до глубокого раскаяния, либо (что видится более вероятным, как я и показала) до полного нервного срыва.
Если допустить, что у человечества есть будущее и что мы нагоняем собственный технический прогресс социально и психологически, будущим криминологам может прийти в голову какой-нибудь подобный пенологический гамбит. Будет ли он сдерживать потенциальных преступников сильнее, чем сегодня вероятность смертной казни, – вопрос другой. И, несмотря на свое предупреждение, я вовсе не уверена, что высший судебный апелляционный суд Времени не признает такое наказание даже более жестоким, чем преступление.