Опасные видения - стр. 28
– По-моему, ты сошел с ума, Дик.
– Я чувствую твой страх. Ты думаешь, что я собираюсь причинить вред твоему ребенку. Страх меня интересует, Лорин. Но горе, скорбь – это стоит проанализировать. Не убегай.
Она была такой маленькой, слабой и неповоротливой в своей беременности… Кэссиди мягко схватил ее за запястья и притянул к себе. Он уже воспринимал ее новые эмоции: ужас и – глубже, на втором плане, – жалость к себе.
Как можно избавиться от плода за два месяца до рождения?
Ударом в живот? Слишком грубо. Однако у Кэссиди не было других средств. И он резко ударил ее коленом. Лорин сникла у него в руках, а он ударил ее еще раз, оставаясь бесстрастным, так как было бы несправедливо получать удовольствие от насилия. Третий удар, казалось, достиг цели.
Лорин была все еще в сознании и корчилась на полу. Кэссиди впитывал ощущения. Младенец в утробе пока жил; возможно, он вообще не умрет. И все же ему каким-то образом причинен вред. Кэссиди уловил в сознании Лорин боязнь рождения ущербного ребенка. Зародыш должен быть уничтожен. Все придется начинать сначала. Очень грустно.
– За что? – шептала она. – За что?..
Среди наблюдающих:
эквивалент смятения.
Каким-то образом все получилось не так, как хотели Золотые. Выходит, даже они могли просчитаться. С Кэссиди необходимо что-то делать.
Его наделили даром обнаруживать и передавать эмоции окружающих. Полезная способность – из полученных таким образом сведений, возможно, удастся понять натуру человеческого существа. Но, сделав Кэссиди восприимчивым к чувствам других, Золотые были вынуждены заглушить его собственные эмоции. А это искажало информацию.
Он стал слишком жестоким. Это следовало исправить. Они могут позволить себе забавляться с Кэссиди, потому что он обязан им жизнью. Он же забавляться с другими не вправе.
К нему протянули линию связи; ему дали инструкции.
– Нет, – попытался противиться Кэссиди, – мне нет нужды возвращаться.
– Необходима дальнейшая регулировка.
– Я не согласен.
– Что ж…
Все еще продолжая упорствовать, однако не в силах оспорить команды, Кэссиди прилетел на Марс. Там он пересел на корабль, совершающий регулярные рейсы к Сатурну, и заставил свернуть его к Япету. Золотые уже ждали.
– Что вы со мной сделаете? – спросил Кэссиди.
– Изменим на противоположность. Ты больше не будешь сопереживать с другими. Теперь ты станешь передавать нам свои эмоции. Мы вернем тебе совесть, Кэссиди.
Он упорствовал. Но все было бесполезно.
В сияющей сфере золотистого света в Кэссиди внесли изменения. Его восприятия переключили таким образом, чтобы он мог питаться своим несчастьем, как стервятник, рвущий собственные внутренности. Кэссиди протестовал, пока хватало сил протестовать. А когда он очнулся, было уже поздно.
– Нет, – пробормотал он. В золотистом сиянии перед ним возникли лица Берил, и Мирабель, и Лорин. – Что вы сделали со мной… Вы меня мучаете… как муху…
Вместо ответа Кэссиди вновь отправили на Землю. Его вернули исполинским городам и грохочущим дорогам, дому удовольствий на 485-й улице, одиннадцати миллиардам людей. Его послали жить среди них, и страдать, и передавать свои страдания далеким наблюдателям.
Наступит время, когда они его отпустят. Но не сейчас.
Вот Кэссиди:
распят на кресте.
Послесловие
Один из моих первых фантастических рассказов – беспросветно мрачный портрет Нью-Йорка, опустившегося до каннибализма. Он оказался настолько реалистичным, что его никто не брал четыре года, и только увлеченные усилия редактора данной антологии довели его до печати.