Опасные незнакомки. Повести и рассказы - стр. 5
Так, Сергейс Петерис стал Сергеем Владимировичем Поздняковым.
Мама смоталась на пару недель в Ригу. Продала «дачу», картины, что не поворовали. Яхту реализовать не удалось, машину тоже. Они были записаны на отца, и их по решению суда конфисковали в пользу государства. Едва выписалась с прежнего места жительства, как в дом на Сарканас гвардес повалил народ. Смотреть освободившуюся жилплощадь. Оттого мебель, сделанную по заказу лучшими краснодеревщиками, телевизор последней модели, импортную бытовую технику, ковры пришлось «спустить» по дешевке. Зато по хорошей цене коллекционеры купили картины, оставшиеся в городской квартире. Выручка, частично, пошла на покупку зарубежных косметики, шампуней, инструмента. Кроме того, Юля договорилась с прежними поставщиками, что они будут по почте отправлять те же шампуни, макияж, духи. Вернувшись, предложила часть выручки Володе «на хозяйство».
– Что ты, Юля! – даже возмутился тот. – Я могу прокормить вас обоих! Положи эти деньги на сберегательный счет! Самой не надо – сын растет. Лет пятнадцать пройдет – надумает жениться. Тогда много чего потребуется. На свадьбу, на внуков… А время пролетит – оглянуться не успеешь.
Мать нашла работу быстро, в пяти минутах ходьбы от дома. Изумила всех своим мастерством. Сразу же образовалась постоянная клиентура. Да в таком количестве, что принимать ее пришлось исключительно по записи. Коллеги, освоившие максимум пару моделей причесок, дружно завидовали «латышке».
– И чего все прутся в Москву, будто здесь медом намазано?
– Была я в прошлом году по путевке в Риге – рай! Жратва отменная, чистота, культура. Шмотки в комиссионках обалдеть! Нет, всем столицу вынь-положь!
Такие разговоры приходилось слышать Юлии Борисовой, взявшей при разводе девичью фамилию. Директор парикмахерской вызвал к себе «новенькую».
– Звонили оттуда! – поднял он глаза к потолку. – Велели присмотреть за тобой. Так, что никаких политических анекдотов, никаких антисоветских разговоров, никакой критики партии и правительства! Стукачек и у нас хватает! Ну а за доброе отношение – половину зарплаты мне!
– В Латвии директора берут только четверть!
– Здесь – Москва! Другие доходы, другие цены, другой уровень жизни. Ладно, как говорят в Одессе: «Разойдемся красиво» – сорок процентов. Ты на чаевых в разы больше получаешь, а я в них ре лезу!
– Вот твари! – уже дома ругнулась мама. – Даже здесь достали! Куда смотрит наша доблестная милиция? Вовик, неужели нельзя найти управу на взяточников?
– Ну, посадим мы твоего директора. Новый сделает все, чтобы тебя, в лучшем случае выжить с работы. В худшем – посадить! И что самое страшное – всех взяточников и казнокрадов не пересажаешь. Придется платить!
Между тем, у Серёжи началось московское детство. Он оказался лучше других одноклассников. Понял, почему родители детей-латышей отдавали их не в школы, где преподавание велось на национальном языке, а в – «русскую». Там обучение было куда сильнее. Успевал он по всем предметам одинаково хорошо. Да и как не успевать, когда подготовку к урокам проверял папа Вова. А тот сам окончил школу с золотой медалью, потом престижный технический вуз с «красным дипломом», потом аспирантуру. На службу в милицию пришел уже кандидатом наук. Папа Вова не только проверял знания, очень толково объяснял, что было непонятно. Много делал, чтобы развить ребенка. Обязательная игра в шахматы, по воскресеньям посещение музеев и выставок, книги сверх школьной программы, принесенные из министерской библиотеки. Пацан уважал отчима – папу Вову, но помнил, что где-то за лесами и полями, за дальними далями есть другой папа: папа Юрис. Так, летел годом за годом, класс за классом.